Борька тоже был вооружен – винтовки ему не полагалось, да она ему была и не нужна. У его правой ноги, в специальном креплении, торчал англосаксонский же полицейский «раптор» – тридцатизарядный пистолет-пулемет под мощный 10×25-миллиметровый патрон. Конечно, современные русские 4,8×30-миллиметровые модели, вроде «элемента» или «жнеца», стреляли в два с половиной раза дальше – прицельная дальность «раптора» не превышала ста метров, – но это было оружие для уличного боя, его проектировали против врагов, закованных в бронежилеты, а против маха было нужно оружие попроще, с упором на убойную силу, и «раптор» неплохо под это подходил. Он был компактен и легок – шестьдесят сантиметров с выдвинутым прикладом и два с половиной килограмма веса, имел неплохую балансировку, был прост в обращении, разборке и ремонте, а также оснащался встроенным глушителем – необходимая вещь для боя в замкнутых помещениях, если вы не хотите оглохнуть. Здесь глушитель был вроде бы ни к чему, но Борька не любил треска выстрелов, да и слышать команды ему тоже иногда стоило.
В прицепленном под его левой рукой подсумке лежало семь запасных тридцатизарядных рожков – плюс еще один в самом «рапторе». Конечно, водитель вообще не должен стрелять – разве что в совсем уж крайних случаях, когда стрелок не справляется, ведь вообще-то его дело рулить – но иметь запас все-таки стоило. Мало ли что – вдруг откажет двигатель, например. Хотя он, как и топливный бак под ним, был прикрыт массивным кожухом, защищавшим его от случайных повреждений, всегда оставалась опасность непредвиденной поломки. Борька прекрасно понимал, что, если мотор сломается, например, сейчас, они, скорее всего, умрут – до поселка было уже больше тридцати километров и пройти их пешком, по наполовину затопленной, кищащей маха местности было почти совершенно нереально. Конечно, перед этим рейсом – как и всегда – он проверил все как можно тщательней, но приходилось следить и за топливом – катер нес всего трехчасовой его запас, а они плыли уже больше часа. Чуть меньше часа на охоту – и в обратный путь.
Борька поежился – одет он был лишь в поношенные джинсы, как и Витька, а день выдался довольно-таки холодный, хмурый и ветреный. Но ничего не поделаешь – винт поднимал массу водяной пыли, да и сам катер сидел очень низко – вода то и дело захлестывала его босые ноги. Она тоже была холодная, но Борька не вздрагивал, уже почти привык. Он по опыту знал, что любая одежда тут скоро промокла бы, и тогда стало бы по-настоящему холодно, да еще, вдобавок, и мерзко, а их ничего не должно было отвлекать. Ровный шум двигателя усыплял и глушил все звуки, так что оставалось надеяться лишь на глаза. Что еще хуже – этот шум и быстрое движение катера создавали ощущение защищенности, отдельности от окружающего мира, а доверять ему ни в коем случае не стоило. Сзади их защищал прикрытый предохранительной решеткой массивный стальной винт с не менее массивными рулевыми жалюзи, а вот с других сторон защиты почти не имелось.
Конечно, трубы вокруг неплохо прикрывали их от ударов, но совершенно ничего не мешало маха просунуть между них лапу и выдернуть водителя или стрелка вместе с крепежными ремнями. Что потом бывает, Борька знал слишком хорошо. Даже если тварь тут же убьют, она почти наверняка успеет превратить человека в мешок с костями, он подобное видел и вовсе не мечтал умереть таким вот образом.
Как назло, погода сегодня и правда выдалась скверная – по небу сплошь плыли низкие серо-синие тучи, дул сильный ветер, того и гляди мог пойти дождь. К тому же было уже довольно поздно – около четырех часов дня. Когда они будут возвращаться, уже начнет темнеть – не лучшее время для охотников, но лучшее время для охоты – как раз такую погоду и такое время предпочитали маха.
Борька вообще не считал этот поход хорошей идеей – они отправились в него в одиночестве, и сейчас до самого поселка вокруг не было ни одной живой души, но у Витьки были свои соображения. Правда, маха словно бы как-то почуяли их – они явно попрятались, и в их поисках ребята забрались уже слишком далеко – туда, куда обычно забираться не решались. Все это было не к добру, и Борька нахмурился.