Перекурил, бычок спрятал в специально захваченную с собой пустую пачку, потому как мусорить мне не очень нравится, тем более на Эльбрусе. Спрятал в карман. Снова упаковался. Как хорошо просто сидеть и никуда не идти. Встал, дождался, когда мимо прошла очередная группа, а до следующей было большое расстояние, подошёл к перилам, пристегнулся и продолжил движение в высь.
Через несколько шагов догнал группу. Они отдыхали – просто стояли, пристёгнутые к перилам и переводили дыхание. А тот, кто шёл замыкающим, к группе не относился, потому что вся группа была на одной верёвке, а этот – не привязан. Он очень устал, потому что даже не стоял, а опустился на снег и начал засыпать. Т. е. постарался немного поспать.
Потеребил его за плечо, типа не спи замёрзнешь, а он мне в ответ «I am very tired. I want relax». Дождался, когда группа продолжит движение, снова потряс за плечо – Гоу, гоу. Встал, пошёл. Группы обычно двигаются большими перегонами. Отдыхают так же как я по времени, а идут дольше. Поэтому через несколько моих передышек, расстояние между мной и группой увеличилось. Ну и ладно. Пропуская встречную группу спросил: «Сколько ещё пролётов до вершины?», «Четыре с половиной», «Спасибо».
Где-то очень далеко внизу была седловина с людьми точками, а надо мной и чуть-чуть передо мной так же продолжал белеть бесконечный склон и ярко синее небо, на фоне которого ветер гонял белые, искрящиеся завитушки снежной пыли. Бесконечным он казался из-за того, что те, кто находился внизу, становились всё меньше, а те, кто скрывался за склоном наверху, крупнее не становились. Такая вот странная картина. От точки старта (седловина) удаляешься, а к финишу (вершина) не приближаешься. Из защиты лица на мне остались только очки, но двое – оптические и те, которые от ультрафиолета. Подарок сына. Очки, с максимальной защитой от ультрафиолета и их можно одевать поверх оптических очков. Маски у меня не было, балаклаву с лица стянул. Крем стёр, когда начал восхождение, остатки крема сдуло ветром, стёрло снежной пылью. Но я мужественно двигался, вдоль перил считая пролёты. Раз, два, три, четыре, пятый трос через 4–5 метров после стойки ушёл под снег. А где вершина?
Перила кончились, вершина не началась. Точнее она началась ещё с Поляны Азау или раньше, но всё не хотела заканчиваться, не смотря на моё желание и усилия. Я стоял в небольшой ложбинке. Сзади над снежным срезом, скрывающим седловину, высилась Восточная вершина. По ней карабкалась еле различимая цепочка людей точечек. Передо мной белел небольшой подъём за и над которым продолжало синеть небо. В самой ложбинке расположилось несколько редких кучек восходителей. Попробовал присесть в сторонке и я. Сидеть холодно. Перекурить? Пошарил по карманам – ничего не нашёл. Видимо где-то выронил и сигареты, и пачку с «бычком», и спички. Нет, я не расстроился, но и радости от этого не испытал. Поводов для отдыха не осталось. Перекатился на четвереньки, встал. Движения очень плавные и неторопливые. Даже какое-то удовольствие от этого получаешь. Но двигаешься так не ради эстетики, а потому что по-другому не получается.
Пошёл дальше, в направлении предполагаемой вершины, которая является самой высокой точкой Европы. Долго ли коротко шагал, дошагал до вершины среза. Вершина? Да! Но не здесь сразу, а немного вдали. Для меня, с того места где я её увидел – на горизонте. Между нами почти ровная снежная площадка. Стало морально легче. Не только знаю куда иду, но и вижу. Когда видишь куда, шагается гораздо легче, чем, когда знаешь, но не видишь. Шаг за шагом догнал того иностранца, который пытался поспать на подъёме. Обгоняя обернулся и глянул в лицо. Немного восхитился своим организмом. Мне просто тяжело, и я не могу идти быстро и долго, а у него в дополнение к неприятностям, схожим с моими ещё и, вероятно, «горняшка». А он всё равно идёт. Наша «гонка» была подобна погоне героев рассказа Джека Лондона «Тропой ложных солнц». Конечно менее трагичная, без голода, обморожений, желания жить и убивать, но скорость и стремление достичь цели – такие же. Особенно скорость. А ещё он двигался без остановок. Тяжело, очень медленно, но постоянно. Мне показалось, что он и на вершину то не смотрел. Только под ноги. Со стороны, наверно, мы вдвоём были похожи на зомби. Я, вероятно, меньше, потому что останавливался, а он – один в один.