— Как! Уже проходят? Да они же должны держаться до пятнадцати ноль-ноль!
С минуту командир дивизии молчал, видно что-то решая, а затем сказал такое, отчего у Сергея Дмитриевича даже лицо вытянулось. Он успел все же шепнуть нам, стоящим рядом:
— Командарм на проводе…
Громкий, басовитый голос генерал-лейтенанта Ф. Н. Ремезова был слышен из телефонной трубки:
— Товарищ Васильков, приказываю: всех из тридцать первой, кто еще не прошел, оставить у себя. Повторяю — всех! Вам ясно, что полк до подхода других держит оборону за всю дивизию? Стоять насмерть! Все понятно?
— Так точно, товарищ командующий.
Видимо полагая, что перед ними только отходящие части советских войск, гитлеровцы под прикрытием танков перебежками приближались к нашим окопам, лезли до тех пор, пока пулеметчики огнем не прижали их к земле. Спохватившись, они обрушили на оборону полка шквал минометного и артиллерийского огня. Вся передняя линия окопов закипела от разрывов, особенно на участке 1-го батальона. Несколько минут пригорка не было видно — все заволокло дымом.
В бой вступила батарея 903-го артиллерийского полка. Тогда фашисты изменили тактику, пошли справа и слева, намереваясь прорвать линию нашей обороны с флангов. Танки еще не достигли окопов, но уже несколько машин были подбиты: одни горели, другие остановились. Первая атака врага была отбита.
Наконец-то начали подходить батальоны 1153-го стрелкового полка майора М. И. Потиевского. Командир полка минут пять побыл на нашем КП, уяснил обстановку.
— А у тебя тут жарко, Сергей Дмитриевич, — сказал он Василькову.
— Будет жарко: полком держим фронт целой дивизии.
Первая вражеская атака, как я уже говорил, была отбита. Но с большими для нас потерями. Особенно ощутимы они были в 1-м батальоне. Сюда командир полка приказал перебросить один стрелковый взвод из 3-го батальона, три пулеметных расчета и минометный взвод.
— Давай, Науменко, и ты туда иди, — приказал мне подполковник. — Поможешь комбату советом в случае чего. Наверное, скоро опять немцы полезут.
Добрался я на батальонный КП, комбату сказал, что пойду во 2-ю роту, к Кирьякову. Навстречу мне из хода сообщения вышел политрук Дудников.
— Подкрепление получили? — спросил я его.
— Получили пулеметный расчет. Кирьяков как раз сейчас определяет огневую позицию для него на правом фланге.
Командир роты правильно оценил обстановку, укрепив правый фланг станковым пулеметом. И позицию для «максима» выбрал удачную, на пригорке, с которого хорошо просматривались и простреливались подступы к участку обороны роты. Это я сразу определил, подойдя к двум пулеметчикам. Они, орудуя лопатами, углубляли окоп, ровняли бруствер.
— Здравия желаю, товарищ лейтенант, — вдруг обратился ко мне один из них. — Вот и снова удалось свидеться. Командир расчета красноармеец Лихоман, — и он приложил руку к сдвинутой на затылок шапке. — Не признаете?
Я сразу узнал в нем того самого настырного бойца, который на учебном поле в Ставрополе недели две назад досаждал меня вопросами во время беседы с пулеметчиками.
— Здравствуй, товарищ Лихоман, — ответил я. — Помню тебя, как же. И стрелял ты тогда здорово. Не разучился?
— Бой покажет, товарищ лейтенант.
И вот фашисты снова пошли в атаку. Снова начали бить их пушки и минометы. Наши окопы тоже ощетинились огнем. Но почему-то молчал «максим» Лихомана. Кирьяков забеспокоился и послал к нему связного.
— Что случилось? — спросил боец.
— Жду, когда фрицы подойдут поближе, — ответил пулеметчик.
Проявив завидную выдержку, Данила Лихоман нажал на гашетку пулемета в тот момент, когда цепь фигур в серо-зеленых шинелях поднялась в рост. Огонь он вел метко, я заметил, как многие из атакующих немцев падали на землю и уже не поднимались.
Когда группа фашистов все же прорвалась к переднему краю, в дело пошли гранаты. Вражеские минометы и орудия снова открыли огонь. Траншеи и окопы во многих местах завалило при артобстреле. От разрывов бомб, снарядов и мин трудно было дышать.
И вдруг кто-то крикнул:
— Командира убило!
Я оглянулся на голос и увидел лежащего в траншее Кирьякова, наполовину засыпанного землей. Его сразил осколок разорвавшегося невдалеке вражеского снаряда. Вот так в первый же день боя погиб Петр Васильевич.
Прошел через всю гражданскую, а тут… Командование ротой принял политрук В. И. Дудников. В тот же день был смертельно ранен и пулеметчик Данила Лихоман. Не дождалась его жена Фрося. Но об этом я узнал позже, будучи в штабе полка, куда сообщили о боевых потерях.