Меня потянуло на огневой рубеж. В. И. Дудников подошел ко мне, поздоровался.
— Говорят, что вы почти снайпер, — сказал я.
— Ну, до снайпера мне еще далеко, — улыбнулся политрук. — А стрелять меня научили, когда срочную служил, а потом в милиции, где работал старшим инструктором политотдела в краевом управлении.
Я знал, что днем в роту приедут командир полка и начальник штаба, и сказал Кирьякову и Дудникову об этом.
— Что ж, гостям всегда рады, — отметил командир роты, — начальству — тем более.
Он оставил командира взвода младшего лейтенанта Яковенко руководить стрельбой, а мы втроем пошли в палаточный городок.
Вскоре туда приехали подполковник С. Д. Васильков и майор Н. И. Пономарев. Командир роты доложил им о ходе боевой подготовки.
— Мы, товарищ подполковник, — говорил Кирьяков, — формировали отделения по такому принципу: чтоб в каждом были или участники боев на Хасане, Халхин-Голе, или красноармейцы, познавшие советско-финляндскую войну. Они передают смой опыт тем, кто еще не служил в армии или служил давно.
— Каждый такой боец, — дополнил Дудников, — шефствует над двумя-тремя товарищами. Фактически у нас теперь в каждом отделении, не считая командира, два, а то и три инструктора. И вот учат бойцов. И кажется, неплохо. Да и красноармейцы все стараются, понимают, что к серьезной войне готовимся.
— А лучших-то вы отмечаете? — спросил Васильков.
— Отмечаем ежедневно обязательно.
— Вот посмотрите, — поддержал командира политрук, показывая на фанерный щит, прибитый к столбу, врытому возле палатки.
На щите наверху было написано: «Смерть немецким оккупантам!» Ниже были два раздела: слева-«Задача дни», справа — «Сегодня отличились». А еще ниже третий раздел, содержание которого определялось надписью: «Перед судом своих товарищей боец…» Там, правда, никакой фамилии не значилось.
— Ну и что, побывал кто-нибудь перед судом своих товарищей? — осведомился командир полка.
— Побывал один боец, товарищ подполковник, — ответил Дудников. — Белье казенное пытался махнуть налево…
Потом мы осмотрели палатки, учебное поле.
— Вот что, Петр Васильевич, — неожиданно сказал подполковник Васильков, обращаясь к ротному. — Идея есть одна. Надо будет дзот в натуре построить и показать бойцам, как штурмовать и уничтожать такие огневые точки. Как, сделаешь?
— Есть сделать дзот! — четко козырнул Кирьянов..
— Два дня сроку — и доложить!
И вот прошло два дня. Поскольку контролировать распоряжение о сооружении дзота поручили мне, я утром попросился у майора Пономарева съездить на учебное поле к Кирьянову.
— Давай, — согласился начштаба. — Возьми коня у связных. Да не задерживайся там.
Своего коня мне тогда не полагалось, как и другим помощникам начальника штаба. Если возникала необходимость в лошадях, то брали их во взводе конной разведки, где было несколько запасных, или у дежуривших ежедневно при штабе конных связных. Что делать, телефонные линии везде протянуть но успели: катушки с кабелем, аппараты еще только дополучали.
Через десяток минут, прискакав в роту к Кирьякову, я застал его за постановкой задачи на штурм дзота взводу младшего лейтенанта Уракина.
На пригорке в землю было врыто приземистое сооружение из бревен и камней, засыпанное сверху грунтом. Три амбразуры могли держать под прицелом близлежащую местность, надежно контролировали дорогу и подходы к высотке. Я подошел к дзоту: место было выбрано удачно, каждый боец мог представить себе, как нелегко под губительными очередями пулеметом приблизиться к этой огневой точке.
— Пожалуйста, можно гранаты рвать, — Кирьяков ткнул каблуком в валун на перекрытии дзота. — Три наката, да еще вот камней натаскали. Запросто не возьмешь. Так что, Уракин, как будешь решать задачу?
Худощавый младший лейтенант отчеканил:
— Сосредоточиваю огонь взвода на южной и восточной амбразурах. Гранатометчики заходят с севера, там канавка. Оттуда достанем.
— А я, твой противник, знаю про ту канавку. А на семьдесят метров у тебя кто гранату кинет? Думай, Уракин, думай. Пулемет, он не даст из канавки носа высунуть твоим гранатометчикам. А?
Уракин нервно поправил пряжку ремня, переступил с ноги на ногу.
— Поставлю ручной пулемет на подавление северной амбразуры.
Командиры еще несколько минут прикидывали так и этак планы атаки, и мне, откровенно говоря, вдруг стало казаться, что предстоит решать не учебную задачу, а брать настоящий дзот. И тогда увиделась командирская мудрость старого чекиста, который учил подчиненных действовать в условиях, максимально приближенных к боевым.