========== Часть 18. Снова вместе ==========
Нет, ну это просто ни в какие ворота не лезет!
Прекрасная молодая дама, поджав губы, кинула раздражённый взгляд на своего спутника, который, несмотря на то, что она совершенно не желала его видеть, все продолжал ехать рядом с ней. Да ещё и побеждать попадавшихся им на пути рыцарей.
Жалкий мальчишка, вылезший из кухни и возомнивший себя героем, хотя ему наверняка просто везло!
Бомейн…
Даже кличка у него совершенно глупая и неподходящая благородному человеку! Воин по прозванию «белоручка», это же смешно! А как ещё его называть, имени-то у него нет… Точнее, скорее всего, есть, вот только она его не знает…
Нет, вообще-то, Бомейн был очень странным. Сколько бы она не называла его кухонным мужиком, в пути он все меньше подходил под это описание. Когда она приехала в Камелот просить помощи, король Артур направил с ней грязного поварёнка, но чем дальше они ехали, тем больше она понимала, что у того поварёнка честный взгляд, твёрдая рука, вежливые речи и бесстрашная душа. А ещё – о ужас! – он был красив и статен. Этак ещё чуть-чуть, и она заглядываться на него начнёт! Нет, нет, это категорически неприемлемо!
И леди Линетта вновь обрушивала на Бомейна потоки насмешек, на которые он отвечал все так же невозмутимо и вежливо, все больше распаляя её.
И чем дальше, тем ситуация становилась хуже, и тем сложнее было Линетте не признавать того факта, что, несмотря на своё благородное происхождение, это она в попытках унизить юношу вела себя как базарная баба, а он, простой, низкорожденный мальчишка, все продолжал вести себя, как настоящий рыцарь…
И от этого все чаще девушку колола совесть, нашептывая, что она ведёт себя совершенно неправильно с человеком, который лишь вызвался ей помочь и, судя по всему, обладает достаточной силой, чтобы это сделать…
А прекрасные глаза Бомейна, что сочетали в себе столько разных цветов, лишь подтверждали это…
Так, и откуда же она знает, какой у него цвет глаз? Уж не хотите ли Вы сказать, что она и вправду заглядывалась на кухонного мужика, когда он не замечал? Это же совершенно не приличествует даме её статуса!
И девушка с грустью опускала голову и чуть не всхлипывала. Кажется, на этот раз статус, которым научили её гордиться родители, сделал её совершенно невыносимой. И как только Бомейн мог находиться рядом с ней?
Перед очередным сражением она не выдержала и спросила. Бомейн лишь взглянул на неё своими честными глазами и ответил:
– Плох был бы тот рыцарь, что не сумел бы примириться с резкими словами женщины, госпожа моя. А мне гнев, что вызывают во мне Ваши жестокие слова, лишь помогает яростнее бороться с врагами. Я вызвался служить Вам и помочь вызволить из плена Вашу сестру – это я и сделаю, что бы Вы не говорили мне.
Этого Линетта уже не могла выдержать и разрыдалась, искренне прося у юноши прощения за свою грубость.
А он улыбнулся и простил.
И смело бросился в новый бой.
А Линетта могла лишь стоять неподалёку, восхищаясь его силой и отвагой, так же, как честностью и милосердием, и недоумевать: как же ей теперь убедить себя в том, что сердце её не бьется быстрее в его присутствии?
Кристина слегка дернулась, невольно отгоняя видение. Боже мой, какой же ужасной она была!
Нет, её предупреждали и о наличии самих видений прошлого, и о том, что их с Раулем отношения начинались совсем не идеально, но это… ужас какой! Как хорошо, что века жизни меняют людей, и теперь она совсем не такая! Хотя… вроде, она и тогда была не совсем исчадием ада?
На этом её мысли прервались – её отвлёк нараставший внизу шум.
***
– Ханни, взгляни на это! – воскликнул Тоби, выглядывая из окна.
Девушка посмотрела и нахмурилась. Их дом потихоньку окружали грешники, вряд ли настроенные на мирную беседу. Прежде, когда она спасала Кристину, её сила отпугнула толпу, но ненадолго – весть о Светлых, находящихся здесь, уже разнеслась, поди, по всей округе.
– Что будем делать? – сухо, деловито поинтересовался Тоби.
Джоанна улыбнулась – в мальчике просыпались прежние сила духа и уверенность, присущие Ланселоту Озёрному.
– Ждать, – пожала она плечами, – сила тут не поможет. Первыми в конфликт нам ввязываться не стоит.
– Что им нужно? – пискнула Люси, выглядывая из-за плеча мужа и вглядываясь в толпу за окном.
– Ну уж точно не вы все, так что можете расслабиться, – махнула рукой Джоанна, – им нужны Светлые.
– Зачем? – нахмурился Уильям, подступая ближе к девушке.
Та смерила его усталым и слегка настороженным взглядом, но отодвигаться не стала.
– Когда вам здесь рассказывали о Светлых, отец, вам говорили об их способности искупать все грехи человека одним поцелуем, – объяснила она, – говорили и о том, что в прежние времена часто бывало такое, что грехи людей просто перебрасывались на других, и люди, так ничего и не искупив на самом деле, оказывались свободны, тогда как другие загибались под гнетом чужих грехов. Ну… – молодая женщина дернула узкими плечиками, – люди не очень меняются с веками.
– Понимаю, – протянул Альберт, вклиниваясь в разговор, – вас, Светлых, здесь аж трое, все незащищенные, то есть, без супругов, работает любой ваш поцелуй, даже случайный… Кому-то что-то да перепадёт, если начнётся потасовка, а?
– Именно, мистер Ловетт, – подтвердила Джоанна, – а этого мы допустить не можем. Потому всем следует быть очень аккуратными. Тем более, что…
Её прервал звон разбитого стекла – кто-то из окруживших дом грешников засадил камнем в окно.
– Все назад, – коротко приказала Джоанна.
Людей вокруг дома становилось все больше, уже стали слышны чьи-то выкрики, подбивающие остальных на активные действия.
Кристина высунулась было из комнаты и перегнулась через перила лестницы, чтобы посмотреть, что происходит.
– Оставайся наверху! – велела ей Джоанна, едва заметив.
Кристина покорно кивнула и снова исчезла.
В дверь ударили раз, другой.
– Их же должны наказать за это, – в ужасе прошептала Нелли, не сводя с двери взгляда.
– Кого-то накажут, а кому-то повезёт, и он спасётся, – безразлично пожала плечами Джоанна, – игра стоит свеч.
В руках у неё появилась та самая бритва, которую она уверенно сжала и выставила перед собой.
– Что ж, Мэрайя, – улыбнулась она, – справимся, а?
– Мэрайя? – невольно хихикнул Тоби.
Джоанна, холодная и сосредоточенная, вдруг неожиданно тепло улыбнулась.
– Да. Так её зовут. Когда мой сын унаследовал эти бритвы, он всем им дал имена. Эта, пролившая когда-то больше всего крови – Мэрайя. Моя любимица (так он называл бритву, которую я держала в руках и рассматривала в ту давнюю ночь) – Сиерра. А остальные пять: Делила, Альфида, Одри, Эвелина и Наоми. Да, мой сын – человек весьма интересный, – усмехнулась она, глядя на слегка потрясённые лица как Тоби, так и людей за ним, в том числе, и Суини Тодда.
В дверь снова ударили, за ней что-то зашумело, а затем нарастающий гул взволнованной толпы внезапно разрезал свист летящего в воздухе лезвия.
Высокая, темная фигура в капюшоне появилась позади толпы, и молча и быстро принялась прокладывать себе дорогу к дому. Небольшая фигурка, закутанная в плащ, следовала прямо за ним, держась чуть позади.
Разгневанная толпа сомкнулась, не желая пропускать незнакомца, но в его руках вновь блеснул длинный меч с золотой рукоятью, и пара особо резвых любителей дармового искупления с криками попадали на землю, держась за руки и за ноги – удары меча были точными, и ни один из них не нанёс смертельного ущерба.
Когда человек в капюшоне уже почти подобрался к двери, на него накинулись со спины, чуть не сбив с ног. Слегка тряхнув головой, он воткнул меч в стену, чтобы не мешался, и голыми руками отбросил прочь троих. Четвёртый из особо активных, ехидно улыбаясь, подскочил к мечу, ухватился за золотую рукоять и с хохотом дернул его, радуясь, что хозяин оставил меч без присмотра. И отлетел прочь от собственного усилия, потому что меч не сдвинулся ни на миллиметр.