- О! Док! Привет! - но вместо ответа, он вогнал мне иглу своего чертового шприца прямо в правый глаз. Я почувствовал ужасную боль. Глаза пылали огнем. Я начал кричать и вырываться. Хватки моих родителей ослабевали, но и я слабел. Я не мог сосредоточиться на борьбе с моими захватчиками, пока мои глаза плавились у меня в черепе. Мне показалось, что кто-то сверлит мою голову изнутри. Свет перед глазами начал меркнуть. «Сейчас я либо ослепну, либо потеряю сознание» - успел подумать я.
- Смотрите! Работает! Оно работает! - начал кричать Мелор, наклонившись надо мной. Я его уже почти не видел. Только темное, пульсирующее пятно ростом с человека. А потом наступила темнота.
***
- Вы видите? Его глаза стали нормальными! - торжествующе воскликнул Мелор, жестом приглашая моих родителей посмотреть на результат его работы. Их руки до сих пор тряслись. Я чуть не вырвался, и им пришлось приложить максимум усилий, сдерживая меня.
- Господи! У него появились зрачки! - охнула мама.
- Зеленые. Это глаза нормального ребенка, - сказал мой отец, и впервые погладил меня по голове. - Док, ты мать твою сделал это! Чертов Франкенштейн! - он подбежал к Мелору и обнял его. - Я люблю тебя! Ты вернул нам нормального сына!
- Да, только...
- Только... что?
- Мы с вами еще не знаем, как этот препарат на него подействует. Возможно, это ненадолго.
Доктор оказался прав. Препарат не излечил меня от дальтонизма, о чем эта троица скоро узнает, да и действие «Мракобеса» оказалось непродолжительным. Через три дня, уже дома, мои пугающие глаза вернулись на место. Поэкспериментировав еще пару раз, «доктор Зло», объявил моим родителям, что я должен принимать препарат каждые три дня, если хочу взаимодействовать с социальной средой, то есть если хочу пойти в нормальную школу и найти себе девушку. Вот так и прошла первая половина моего детства: постоянные уколы, чтобы никто не видел моих уродских глаз, жизнь в клетке, когда у родителей заканчивались монеты на этот волшебный препарат, и они не отпускали меня из дому. Любовь к своему ребенку: для моих родителей, это означало постоянно бить меня, унижать, обзывать. И уколы. Вечные уколы. За то я смог выйти на улицу, пойти в школу, даже найти парочку друзей. Никто не догадывался о том, какие у меня глаза. А тем временем, пока я рос, захлебываясь болью и страданиями, Люк Криспо продолжал искать Мальчика с Белыми глазами.
Глава 3.
Клементина.
А теперь забудьте обо мне на некоторое время, и сосредоточьте свое внимание на маленькой девочке. У нее прекрасное и необычное имя - Клементина. А если быть совсем откровенным, то оно единственное в своем роде. На всех трех Радугах нет такого имени, как у нее. У Клементины будет тяжелая жизнь. Жизнь, которая свяжет ее со мной очень крепким любовным узлом. Но до этого еще пройдет масса времени. Сейчас же, в возрасте пяти лет, она радуется жизни. У нее прекрасные родители, которые любят ее больше жизни. Они не могут налюбоваться своей маленькой красавицей - брюнеткой, к лицу которой, казалось что, на веки приклеилась очаровательная улыбка и прекрасные зеленые глаза. Я могу с уверенностью вам сказать, что они зеленые, потому что в нашем совместном будущем, она будет описывать мне не только цвет своих глаз, но и цвета окружающего нас мира. Пока речь не зайдет о Картине. О Клементине я могу говорить долго. А как же иначе? Она станет моей единственной любовью - первой и последней.
До ее встречи со мной еще очень далеко. Сейчас, я смотрю на нее вместе с вами, представляю ее вам, знакомлю вас с ней, а сам заново влюбляюсь в нее. Даже не в нее, а в те бездонные, зеленые огоньки, которые если уж направлялись на тебя - то проникали внутрь, и озаряли твою душу теплом и уютом. Вы не подумайте, что я какой-то там извращенец, который засматривается на маленьких девочек. Нет, все гораздо глубже. Это - Клементина, и я знаю, какой она станет красавицей. Она станет единственной, кого я полюблю. Мне тяжело рассказывать вам эту часть моей истории. Воспоминания слишком болезненны и рвут мою душу. Я постараюсь рассказать вам о ней по - короче, чтобы вам не было скучно, а мне - больно. Но в любом случае рассказать о ней стоит. Таких людей, как она больше не делают. Ладно, поехали.