Однажды, когда выдался хороший для меня день - день без клетки, и с нормальным ужином, к нам завалились гости. Это были гости из разряда - «Лучше бы я никогда их не видел». Мне было интересно встретить новых людей - (но не тех, которые пришли к нам, выломав дверь) - ведь меня редко выпускали на улицу, а если и выпускали, то только в темное время суток. Кроме еженедельных визитов доктора Мелора и внимания моих родителей, мне повезло познакомиться только с некоторыми соседями и парочкой бомжей. Но у меня был друг. Его звали Фрэнки, и он был то ли сыном, то ли подстилкой старого бомжа, который часто околачивался у нашего дома. Именно он, лежа на смертном одре - на асфальте, рядом с машиной, которая его сбила, держа меня за руку, скажет слова, которые очень сильно на меня повлияют:
- Люмьен. Вылезай из той клетки и беги от них подальше. Или грохни их. Сделай все, чтобы тебя считали человеком, а не животным. Ты не животное, Люмьен. Ты хороший парень. Прости меня за все... - вот такие были его последние слова.
Тогда мне было уже пять лет. До школы оставался только один. Фрэнки умер. А гости пришли.
***
Нежелательных гостей возглавлял Брейди Шеффилд. Всем своим видом он давал понять окружающим, что шутки с ним плохи. Огромная дубина с вбитыми в нее гвоздями, только прибавляла этому маньяку криминального колорита. А ведь он работал на Правительство. Но я так понял, что вы с ним разобрались. Да, Бакси? Видишь, твой жирный отец уже в то время любил палочки да гвозди, если ты понимаешь, о чем я. Молчишь. Я-то все знаю. Вижу, вон и дубина знакомая валяется. Твой отец, Бакси, был настоящим отморозком, который непонятным образом попал в милость к Люку Криспо, и стал его правой рукой. И палачом.
С ним было еще трое бандитов, одетые в спецназовскую броню и пуленепробиваемые шлемы. В руках у каждого - большая пушка, плюющаяся огнем. Полиция нравов, мать ее. Кто же это? Охотники за привидениями или охотники на дальтоников? Тогда, это было одно и то же. Инаковидящие прятались, как могли. Меня прятали с помощью препарата. Рейды проводились постоянно, но Шеффилд приводил на казнь к Люку все меньше и меньше дальтоников, объясняя это тем, что мы мол, прячемся как крысы. Когда твоей жизни угрожают, ты еще и не так спрячешься, правильно?
Наша семья как раз заканчивала обедать. Обед выдался скудным: для Лоры и Филиппа - жареное мясо и картошка, для меня - тарелка хлопьев без молока. Тарелка расплывалась передо мной. Я практически ничего не видел в течение первых 10 минут после ввода препарата в мои глаза, поэтому я больше вывернул, чем съел. Получив сильный подзатыльник от Филиппа, я уже собирался возвращаться в клетку. Новая клетка была больше, чем та, которая была у меня раньше. Филипп заботился о своем ребенке и, смастерил некое подобие кукольного домика. Только жили там не куклы, а его сын. Внезапно, наша входная дверь, с грохотом упала. Не открылась, а слетела с петель. В помещение вошло четыре человека. Один из них держал железный таран, остальные были вооружены до зубов. У одного из них, у твоего отца - Бакси, была при себе его знаменитая палка. Первое, что он сделал - достал свой член и помочился на наш обеденный стол.
Отец не раз уже мне рассказывал об этом человеке. Это случалось в те счастливые для меня дни, когда он сажал меня рядом с собой, давал бутылку пива, и начинал рассказывать, а точнее - жаловаться на свою жизнь.
- Люмьен, - часто повторял он. - Все наши беды из-за тебя. Мама твоя постоянно плачет, а я вынужден постоянно пить. Ты это понимаешь, сын?
- Конечно, - отвечал я, делая глоток пива, которого мне еще нельзя было пить.
- Сын, сын..., - качал он головой. - А что же мы будем делать, когда ты пойдешь в школу? Рано или поздно, тебя ведь все равно вычислят, узнают, кто ты такой, и казнят. А это ты понимаешь?
Я молча кивал. Мне было все понятно. Я - Дальтоник, точнее - Инаковидящий. За мной охотятся все, кому не лень. Меня хотят казнить, просто за то, что я вижу не так, как все. А еще я понимал самый очевидный факт: меня бояться. Причем, практически все. Признаюсь честно, мне это льстило. Я и сам уже начинал побаиваться себя, потому что по ночам, сидя в своей клетке, я чувствовал что-то, что будоражило мой организм: оно бурлило в моей крови, оно пугало меня, оно наделяло меня силою. Я еще не умел ею пользоваться, но уже знал, что она не очень хорошая.
- А знаешь ли ты, кто однажды явиться за тобой, чтобы забрать тебя у нас и казнить? - продолжал расспрашивать меня мой седеющий отец.