«Отлично».
Брейди достал из пачки какой-то карандаш и протянул его мне. Я взял его и осмотрел, пытаясь хоть раз в своей жизни понять, что это цвет.
«Как вы это делаете, мать вашу? Везет же вам видеть эти гребанные цвета!».
- Итак, Люмьен. Чтобы сэкономить наше с тобой время, я покажу тебе только цвета нашей радуги. Перебирать все карандаши нет смысла. К тому же, я и за 7 попыток пойму дальтоник ты, или нет. Что это за цвет?
Гробовая тишина. И тут... Три толчка по моему колену. Быстрый взгляд на шкаф.
«Так... Первая, вторая. А! Вот! Третья книга. Надпись - «Каламбур». К! Буква К! Надеюсь, это сработает, отец»
- Красный, сер, - ответил я. «Для меня - черный. Может, я и не вижу ваши гребанные цвета, зато Филипп заставил меня выучить цвета Яркой Радуги наизусть, чтобы уменьшить риск попасть в лапы Правительства».
- Хм... Хорошо. Это что за цвет? - он незаметно спрятал и быстро показал тот же карандаш. Толчков не последовало.
- Это тот же цвет, сер. Красный.
Шеффилд засмеялся.
- Хорошо, парень. Хорошо. Ты почти вне подозрений. Это что за цвет? - новый карандаш.
Шесть толчков по колену.
«Хорошо, отец. «Зеленая Лагуна». Пф, это вообще легко»
- Зеленый, сер. Зеленый карандаш - мой любимый. Травка там, листья...
Мама и папа засмеялись рядом со мной. Я тоже улыбнулся. Мы обманывали этих болванов, крутили ими как могли. Зеленый для меня - двойник белого.
Потом было еще пять цветов. Еще пять толчков по колену. Еще пять книг на шкафу. Эти гребанные книги спасли мне жизнь. Я справился. Но самая главная заслуга принадлежала моему отцу. Хитрый сукин сын обыграл Шеффилда. Настоящий фокус поддельного волшебника.
- А если бы там не было книг, или они бы не совпадали с цветами? - спросила его Лора, когда незваные гости ушли.
- Или я бы не додумался? - предположил я.
- Тогда бы мы все умерли, - сказал мой отец, довольно улыбаясь. - Но, те книги слаживаю и читаю только я, так что ваш покорный слуга предполагал подобное развитие событий.
Кажется, именно в тот момент, я впервые за свою жизнь почувствовал к нему теплые чувства. Он спас меня. Он ненавидел меня, но спас. Парадокс. Иногда, в жизни так бывает. Иногда, родители разочаровываются в своих детях, ненавидят их, но когда что-то угрожает жизни их чад, то они готовы пожертвовать собой, лишь бы их ребенок остался цел. Родители - это родители. Дети - это отпечаток их жизни. А они не хотят уходить, не оставив свой след на тропинке Бытия. Лора и Филипп Жалле оставили свой отпечаток. Я отомстил их убийцам.
- Так, ты опять замечтался! А ну, бегом в клетку! И не выходи оттуда до вечера! - прервала мои размышления мама. Она постарела на пару лет из-за этих гостей. У нее дрожал голос, а в волосах можно было заметить седину. Белую, на фоне черных волос. Или она всегда была такой? - И поблагодари отца за твое спасение!
Я поцеловал их обоих в щеку, и отправился спать в свою ненавистную, и все еще тесную для меня клетку.
***
Когда у тебя нет друзей, и тебя не выпускают на улицу, чтобы у тебя появился хоть какой-то знакомый, тебе ничего не остается, кроме как выдумать собственных. Многие считают такое поведение детей - неприемлемым, другим же абсолютно насрать с кем, или с чем играют их дети. Как вы думаете, к какому типу относились Лора и Филипп? В яблочко! Им было плевать.
Чаще вылезать из клетки мне разрешила Лора. Этим она меня изрядно удивила, потому что если говорить о любви к ребенку, то ее муж любил меня явно больше. Эта перемена в моей жизни случилась после того случая с Брейди Шеффилдом. Его неудача и наш успех хоть и немного, но сплотили нашу семью. Филипп даже на месяц забросил пить, заменив алкоголь ежедневной порцией громкого секса с Лорой.
Я спал. Спал в своей «любимой» клетке. А что мне еще было делать? И вот... Внезапно меня разбудил звук: дребезжащий и неприятный: кто-то стучал чем-то железным по моей «хижине», явно намереваясь меня разбудить. Я поморгал сонными глазами, чтобы лучше рассмотреть моего нежданного посетителя, и удивился, увидев улыбчивое лицо Лоры.
Обычно из клетки меня выпускал отец.
- Ты проснулся, сын? - она стояла надо мной и улыбалась. Эту улыбку даже можно было бы назвать «красивой», если бы не отсутствие парочки зубов и шрам на левой щеке.
Она опять начала расплываться у меня перед глазами: они снова становились белыми, что-то зазвенело в моей голове. Я чувствовал, что оно начинает меня менять. И не в самую лучшую сторону.
«Сейчас будет новый укол» - подумал я.
- Да, Лора, - ее улыбка исчезла. Она ненавидела, когда я называл ее по имени, а не «мама» - как она хотела. Но на то были свои причины: побои, оскорбления, и много другого непотребного ко мне отношения.