Филипп оторвал глаза от земли и посмотрел на своего сына. Посмотрел на чудовище. Посмотрел на монстра, который только что сжег тридцать людей.
- Они хотели меня убить, отец. У меня не было выбора, - развел тот руками.
- Выбор есть всегда, - тихо ответил Филипп. - Но, я знаю, что ты ответишь. Ты скажешь, что ты не простой дальтоник.
- Я не простой дальтоник, отец. Я уже понял, кто я. Сейчас перед тобой находится не твой сын, старик. Ты имеешь честь говорить с Великим Инаковидящим. Мое становление закончилось. Внутри меня борются две сущности: добрая и злая. У всех так, правда? Просто сегодня мне пришлось выпустить злую сторону на волю. Они хотели меня убить, отец. Я просто защищался. А так, я не применяю магию.
- Нам с матерью следовало убить тебя еще давно... Тогда, когда тебя еще могла удержать клетка. Или, когда тот маленький монстр впервые заговорил с нами.
Лопата все вгрызалась и вгрызалась в землю. Пещера Сан - Бастен перестала быть священной. Первое тело отправилось в яму. Руки Филиппа обагрились алой кровью.
- Какого она цвета, отец?
- Кто?
- Кровь на твоих руках.
- Красная.
- Красная... - задумчиво повторил Люмьен. - Кровь есть кровь. Неважно, какого она цвета. Ты видишь ее такой, я - другой, но мы оба не правы. Цвета, как такого - вообще не существует, отец. Для этого и были созданы дальтоники - чтобы раскрыть вам глаза на настоящую истину.
Желудок Филиппа сломал стену сопротивления, и его вырвало прямо на кучу трупов под ногами.
- У меня появилась девушка, папа.
Филипп выглянул из ямы. Почерневшие останки чьего-то черепа хрустели под его ногами.
- Бедная. Как ее зовут?
- Клементина. И она знает.
- Знает, что ты Инаковидящий?
- Да. Знает, что я - дальтоник. Ты знаешь, с ней я совершенно другой человек. Добрый, отзывчивый, нежный. Она умножает то хорошее, что у меня есть и впитывает в себя. Она классная, но она не знает всех нюансов. Она еще не до конца понимает, что значит быть дальтоником.
- Ты ей сообщил?
- Нет, вот этот ей сказал, - Люми поднял чью-то оторванную голову и бросил прямо в руки отцу. Тот с отвращением отбросил ее прочь. - Пригласишь ее к нам? Мы с Лорой с удовольствием познакомимся с ней.
- Нет, отец. Это исключено. Я знаю, что вы ей скажете, и боюсь, после ваших слов она может меня бросить. Она знает о моем дальтонизме, но не знает, что я главный из них. Ей это и не надо знать. По крайней мере, пока. Чаша весов - колеблется, отец. Грядут великие события, а у меня еще слишком мало сил. Видишь, все, что я на данный момент могу, это просто мелкие игрушки по отношению к тому, что пылает жарким огнем в моем организме. Оно жаждет свободы, но я сдерживаю его, как могу. Скоро дальтоники захватят Яркую Радугу и отомстят всем вам, простым марионеткам Триады, за все зло, которое вы нам причинили. За тех невинных детей, за наши проклятые глаза. И тогда Яркая Радуга станет красной, Филипп. Хоть я его и не вижу, но красный цвет мне понравился. Как вижу, тебе тоже.
***
Когда дело было сделано, отец сел рядом с сыном и посмотрел в его глаза. Они сидели на могиле. Это был фундамент предстоящей войны.
- Сейчас они нормальные, - сказал Филипп, проводя кончиками пальцев по дрожащим векам сына.
Люмьен отстранился от него.
- Это сейчас.
- Препарат...
- Я больше не буду принимать «Мракобес», отец. Никогда. Больше никаких уколов.
- Тогда тебя вычислят.
- Они уже это сделали. А если, и нет, то мне все равно. Уже все равно. Главное, что Клементина знает об этом. Мне остался всего лишь год. Я отучусь и подниму восстание. Начну войну.
- Поговаривали, что давным-давно, когда Матушка Земля еще существовала, люди и Инаковидящие жили в мире.
- Вы начали этот кошмар, отец. Не дальтоники.
- Из-за тебя все мы в опасности, Люмьен. Твоя мать...
- Та, которая сажала меня в клетку и постоянно била?
- Я...
- Тот, который всегда всячески унижал меня и никогда не любил. Втыкал иглы в мои глаза, бил меня лопатой...
- Если Люк Криспо узнает, что мы твои родители, а ты именно тот, о котором говорила Триада в своем Пророчестве...
- Вас повесят. Или сделают что-то похуже. Но даже несмотря на всю мою ненависть к тебе и маме, я не позволю, чтобы это случилось. По крайней мере, я попытаюсь. Родителей надо любить, даже если они тебя не любят. Родителей не выбирают. Это они выбирают нас - своих детей. Передавай привет маме, Филипп. Скажи ей, что грядет закат великой эпохи. А еще, я люблю тебя, папа...
Их глаза встретились. Оба плакали.
***
Люк Криспо влетел в зал совещаний и уставился на угрюмого Денни Сколфилда.