Шагая по Парижу
Когда меня спрашивают о майском Париже, я говорю не о крупных головах тюльпанов, не об умопомрачительных croassaint au beurre, не о рюмочных, забитых до потолка праздной публикой, не об отчаянно фальшивящем аккордеонисте в метро (хотя и он был charmant), не о брусчатке, на которую хочется лечь и расцеловать, не о марокканских торговцах эйфелевыми башнями, нет. Хотя это всё мне мило, я говорю не об этом. Я говорю о шагах. Шаги человека, который жаждет испить очарование этого города сполна. Каждый шаг имеет новый запах, новый окрас. Шаги по старинным улицам мимо одурманенных густым воздухом туристов, мимо маленьких boulangerie, в каждую из которых непременно нужно впрыгнуть хоть на секундочку, чтобы зрачками лизнуть цветные macarons.
Город, где кругом одни гедонисты. А я ведь никогда им не был. Мне сложно сидеть часами в уличном кафе и созерцать. Я привык, что если я работаю - мне платят деньги, если сплю - с утра чувствую себя бодрым, если ем - ощущаю приятную наполненность в животе. Никаких тебе терпких букетов с черничным послевкусием. Но в этом городе я соблазнился столиками, манящими тебя вкусить сладкого ничегонеделания. В моём случае это было просто сладкое. Сидел на улице, тщательно вымазывая свою трёхдневную щетину в шоколадном блине и размышлял о том, что когда вернусь, непременно перестану быть гедонистом. Никак у меня этого не выходит. Если уж и быть -истом, то реалистом. Многие путают реалистов с циниками, более того, противопоставляют реалиста наивному человеку. Эти люди не видят главного. Реализм в том, чтобы выбрать наивность. Только так можно запрограммировать свою жизнь на чудеса.
Сам от себя не ожидая, я бросил недоеденный блин на тарелку и кинулся в метро, по дороге растирая друг о друга липкие пальцы. Шаги. Они покрывали запутанные коридоры метрополитена, пока я не очутился у перрона. Куда бы рвануть? Я решил, что это должен быть берег Сены, достал схему города. Ко мне подошла девушка.
- Извините, вы говорите по-русски?
Значит, парижанин из меня так себе. А девушка хороша. Вьющиеся светлые волосы, тонкие запястья и нежный аромат вишни. Воплощение этого тёплого мая, взъерошенного лёгким ветром. Она не справилась с хитросплетениями парижского метро. Мы вместе затопали по подземельям, прежде, чем нашли её ветку. Она остановилась где-то в районе Pierr Lashes в кукольной комнатушке. Я узнал, что она приехала в Париж с подругой, но отказалась сегодня от шоппинга, решив посвятить день прогулке по старым кафешкам. О нет, она не гедонист, а дизайнер интерьеров и интерес у неё исключительно профессиональный. Она живёт в Казани. Она совсем не похожа на других девушек из Казани, которых я видел раньше. Те красавицы земные, а эта - воздушная, невесомая, летящая. Она мигом впорхнула в вагон. А я остался наедине с последними аккордами вишневого флёра.
Что ж, берег Сены. Вода поспешно вихрится. А мои шаги затихают. Я перестаю слышать чёткие, требовательные, напористые удары об асфальт. Я беру в аренду велосипед и еду к Père Lachaise.
Через неделю мои поиски так и не принесли результата. Тем не менее, затею эту я не считал безнадёжной. Я ведь смотрел на вещи реально. Нужно всего-то обойти все гостиницы в радиусе километра от станции Père Lachaise. Я заходил в каждую и описывал мою светловолосую знакомку, чьё имя осталось для меня тайной. Когда гостиницы закончились, я стал заглядывать во все ближайшие кафе и рестораны, выискивая кудрявую голову. Наконец, я начал осматривать все в округе других двух станций близ кладбища. Мои настойчивые шаги звучали в восточной части города ежедневно. Я видел много светловолосых, но ту вишнёвую так и не встретил.
Пришла пора отъезда. Я знал, что мои шаги в Москве зазвучат по-другому. В них уже не будет столько азарта. Они не будут отдаваться гулом в брусчатке, уносясь в майское поднебесье по старым стенам. А вьющиеся волосы и растерянную улыбку память разбавит новыми впечатлениями, превратив ту встречу в акварельный набросок.
Я перехватил чемодан поудобнее и отправился к столу регистрации.
- Будете скучать по шоколадным блинам?
Звонкий голос затёк в мои уши и я на секунду замер. Это была моя неземная визави.
- Ещё не скоро я решусь на новое сахарное самоубийство, - засмеялся я.
Объявили посадку на её рейс. Подруга схватила её за плечо и поволокла за собой.
- Подождите, - я замешкался, но все же кинул вдогонку: - На какой улице вы живёте?
- Проспект Победы, - сказала она и растворилась.
Я ступал своими майскими шагами по трапу самолёта, предвкушая, какими будут мои шаги там, на Проспекте Победы. Ведь, будем реалистами, название улицы даёт мне шанс.