Влажный песок рыть — удовольствие. Лопатка легко вонзается, норка не засыпается. Сейчас в ней обнаружится что-нибудь незнакомое и, конечно, очень интересное. Впрочем, лучше никогда не тешить себя заранее большими надеждами. Во всех норках все одно и то же: длинные уродливые с большим горбом на спине личинки жуков-скакунов.
Почему же личинки поселились на мокрой косе? Ведь она только что освободилась из-под воды. Неужели они почувствовали, что лето пошло на убыль, пришел конец половодью, ледникам в горах уже не таять, и воде в реке не прибывать. Какая замечательная, необыкновенно сложная, с нашей человеческой точки зрения, способность угадывать жизнь реки и смену времени года. Способность усовершенствованная, отработанная и отшлифованная многими миллионами лет жизни. Личинки скакунов — любители чистого и слегка влажного песка — в предвидении того, что вода уйдет, заняли мокрые косы. На них будут отличные охотничьи угодья. Я с интересом разглядываю маленькое причудливо изогнутое тельце с длинными челюстями и широкой лопаткой на голове. Сколько в этих крошечных созданиях безотчетной мудрости органического мира!
Шлепая босыми ногами по мокрому песку, я возвращаюсь на бивак, насвистывая веселую песенку. На душе всегда радостно, когда не зря прошло время и попалось такое, о чем есть смысл рассказать. Вот и конец песчаным косам, за поворотом, на берегу старой узкой проточки, под зарослями лоха наш бивак. Теперь осталось поднять над головой полевую сумку и фотоаппарат, перейти через воду на другой берег. В это мгновение из дальних тайников опыта натуралиста выплывает сомнение.
— Почему на мокром песке к норкам нигде не было следов личинок жуков? — спрашиваю я себя. — Ведь хозяева норок должны были откуда-то прийти. Да и в умении ли предсказывать уровень воды в реке дело?
За первым вопросом следует простая отгадка, и все становится обыденным и будничным.
Личинки жуков-скакунов и раньше жили на этих косах до большой воды. Когда же их затопило, они отлично пережили под водой десяток дней в своих норках, используя ничтожно маленькие пузырьки воздуха, а теперь откопались!
Как часто в жизни красивые догадки губятся безобразными, но правдивыми фактами. Хотя, впрочем, маленький секрет жизни личинок все равно интересен.
Прикрыв ладонью глаза от яркого солнца, Алексей всматривается в горы.
— Через день быть паводку, — говорит он.
А там, над синей стеной далеких гор с белыми полосками снежников и ледников, повисли громадные тучи. Они теснятся одна над другой пушистыми лохмами, поднимаются кверху, темнеют с каждой минутой. Иногда вспышки молнии освещают это хаотическое нагромождение воздушных замков. Высоко в горах идет гроза.
— Через день наша речка выйдет из берегов и зальет полянки, — добавляет уверенно Алексей.
К вечеру космы облаков добрались и до тугаев пустыни, и редкие капли дождя упали на землю. А горы совсем исчезли за темной пеленой. Через день, как предсказывал егерь кордона, речку было не узнать. Мутная вода пенилась, кружилась водоворотами, несла мусор, кусты, обломки деревьев. Полянка среди развесистого лоха, на которой мы так любили отдыхать, закрылась водой. Когда же она освободилась, трава на ней исчезла. Голая глина покрыла ее толстым слоем. Все живое сгинуло из этого места.
Прошло еще несколько дней. Речка стала все той же тихой и маленькой, скрытой зарослями кустарников и трав. Глинистая полянка подсохла и покрылась глубокими трещинами. Случайно навестив ее, я удивился: ее уже заселили тугайные жители: серые пауки-ликозы облюбовали и заполнили ее. Они забрались в глубокие трещины и там, в темноте и сырости, стали выплетать коконы, класть в них яички. Ну чем не отличное укрытие для такого ответственного дела!
Сплести кокон, отложить в него яички — только полдела. Чтобы из яичек вышли паучата, необходимо еще и тепло. И как можно больше! И похудевшие паучихи сидят на солнце возле трещин. Местами их много! Они выстраиваются рядками, шеренгой, как на параде, повернув коконы к солнцу. Неукоснимые разбойники, они не обращают друг на друга ни малейшего внимания. Хищнические наклонности и распри забыты. Все инстинкты подавлены ради главного — воспитания детей.
Я боюсь пошевелиться, тихо сижу возле пауков, обремененных потомством. Раздается далекий топот лошади, и пауков как не бывало. Все спрятались. Проходит минута, из трещины показываются сперва серые ноги, за ними сверкающие фонарики круглых крупных глаз, потом весь паук с коконом. В стороне по дороге прогудел грузовик. И снова все мигом скрылись в спасительное убежище. У меня затекли ноги. Легкий поворот на походном стульчике, и армия осторожных мамаш вновь, будто по команде, исчезает. Как они чувствительны к сотрясению почвы, как зорки и осторожны! Каждая мать дорожит не своей жизнью. В коконе в желтых прозрачных яичках развиваются паучата. Скоро они покажутся наружу.