День двигался к закату, тени стали гуще и длиннее. За ближайшей кочкой из-под земли начало пробиваться нежное голубое свечение.
— Да как так-то! Никакой совести у людей!
Я подскочила и вприпрыжку понеслась к тропинке, ведущей в деревню. Бежала так быстро, как только могла, периферийным зрением отмечая все новые вспыхивающие голубые огоньки.
VII
— Попросил маков, представляешь? И ладно бы, нормальная просьба. Но так уточнил же, что хочет именно с холма.
Таня хохотала, я запивала стресс вишневой наливкой.
— А я думала, он ко мне нормально относится. Предупреждать же о таких вещах надо.
— Да он не со зла. Кладбище там совсем старое, давно никто оттуда не захаживал. Мы привыкли там вечером не бывать, дед и не подумал, что у тебя привычки-то нет еще, — она хмыкнула. — Не повезло тамошним. Впервые за столько лет полакомиться могли, ан не сложилось.
Я вздохнула. Посмотрела в окно и передернула плечами. В ночи, когда на кладбищах светится земля, мертвяки выбирают себе кого-нибудь, чтобы съесть. Это не так страшно в больших городах: мало ли кого они выберут. Но вот когда из живых рядом ты одна…
Впрочем, дед действительно, наверное, не со зла.
Дмитрий Егорович мог достать что угодно. В ночь он уходил, скрипя своей тележкой, по дороге в город. А утром уже возвращался и вез с собой гораздо больше вещей, чем, по идее, тачка могла вместить. Интереса ради я как-то попросила голубого омара. Привез. Но мне не отдал, потому что цветок папоротника я ему не нашла, неподходящая ночь была. Так демонстративно потом этого омара и съел, сидя на лавочке перед домом.
Плату всегда просил по силам. Я, в основном, собирала для него что-то: грибы, ягоды, орехи. Иногда готовила пироги. Таня расплачивалась бутылочками домашнего алкоголя, лечеными снадобьями и ядами (всегда было интересно, зачем ему). Костик платил сырым мясом, шкурами и редкими травами. Федор — скелетами давно почившего зверья. Хохотушка Марья за свои непростые заказы отдавала что-то, по моим наблюдениям, совсем уж непотребное. Я не нашла в себе смелости уточнить, что именно.
Цветы я завернула в тряпочку и оставила у калитки снаружи. Кладбищенские травы просто так себе домой таскать не лучшая идея. Утром на месте свертка стоял запечатанный баллончик с водоотталкивающим спреем для обуви.
VIII
— Скоро будет осенний праздник, ты пойдешь?
Мы с Маринкой болтали ногами в ручье.
— А что там обычно происходит?
— Сначала все идут на большую ярмарку. Там больше интересных вещей, чем обычно. Потом с песнями и танцами спускаются к озеру. А уже от него ближе к ночи уходят в лес, на ритуальную поляну. Сложно объяснить, что там происходит. Это лучше видеть.
— А ты пойдешь?
— Ненадолго. Я в озере буду. Не могу ведь далеко от воды отойти, — она грустно улыбнулась.
Я подумала, как ее отвлечь.
— А ты не знаешь, нет здесь какой-нибудь башни или терема? Золотого цвета.
Марина с любопытством посмотрела на меня, но промолчала.
— Мне снился просто недавно такой дом. Красивый, высокий. Дерево и золото. А в нем переходы-переходы-переходы. И все время вверх идти надо. И кто-то ждет тебя в конце.
— А детей там не было?
— Были. То есть, я их не видела, но слышала несколько раз, как они смеются где-то рядом.
— Все иногда бывают в этом месте. Кто-то во сне, кто-то наяву. Говорят, хозяйка этого терема может исполнить любое желание, но она сама решает, нужно ли тебе то, о чем ты просишь.
— И ты ее видела?
— Да, тоже во сне.
— И как, она исполнила твое желание?
— Нет, — Маринка отвела взгляд. — То ли не того желала, то ли недостаточно сильно. Но некоторым, я знаю, повезло. Ты вот успела загадать, что хочешь?
— Нет, — настало мое время смотреть в сторону. — Не сообразила.
Ну вот, хотела отвлечь подругу от грустных мыслей, а в итоге замолчали мы обе. Трудно признаться даже себе, что не придумала, чего желать.
IX
Прошла веселая летняя гроза. Над кладбищенским холмом появилась красивейшая радуга, и каждая травинка золотилась в свете заходящего солнца.
На фоне уходящих темных туч кто-то невидимый ел прямо в воздухе кота. Из широко раскрытой пасти капала густая кровь. Зазвенели об камни брошенные на землю вилка и нож.
Я задумалась на мгновение. И окатила дергающуюся в воздухе тушку водой из только что закипевшего чайника. Раздался дикий кошачий вой, и я быстро захлопнула окно. Из зеркала на стене раздался смешок.