Пугала её не опасность падения, а совсем другое. Липкая тьма, не желавшая отступать под натиском света лампы, прикрепленной к её шлему, и ещё замкнутость пространства, которое из-за темноты и страха казалось ещё более ограниченным.
Надёжно прикреплённый к стоявшему на тормозном якоре «Крабу» трос был пропущен через небольшой ролик, имевшийся в снаряжении её скафандра. Специальная пластина, регулирующая силу натяжения троса, позволяла ей самой управлять скоростью своего спуска. Она чувствовала себя довольно неловкой, и четыре огонька, светившиеся далеко внизу, подтверждали её мнение о том, что коммандос Дэва куда проворнее её самой. Одной ногой она ударилась о торчавший из стены выступ и резко качнулась в сторону. Описав головокружительную дугу, она вернулась на прежнее место и врезалась в стену плечом, больно ушибившись. Ручной пулемет нещадно колотил Катю по бедру, и вес портативной системы жизнеобеспечения на спине вдруг стал весьма ощутимым. Она прекратила спуск и дождалась, пока не прекратится болтанка, потом закрепила оружие, подтянула подпругу и снова продолжила погружение в беспросветную тьму.
Она чувствовал себя слепой, такой же слепой, как тогда, много лет назад, когда повисла в Темноте между двумя мирами, И тот факт, что её зрению был доступен светлый кусок неба наверху и четыре огонька товарищей внизу, был не в силах прогнать почти осязаемой черноты обступившей ее ночи.
Ещё хуже было то, что, невидимые во мгле, со всех сторон её могли окружать ксенофобы. К ней с новой силой и отчетливой ясностью вернулись ночные кошмары детских снов, воображаемые монстры, прячущиеся в темноте.
Но Катя упорно прижимала руку к регулятору шкива, и разматывающаяся нить уносила её в бездну. Теперь она немного освоилась с окружением и в большей степени контролировала спуск, отталкиваясь время от времени от стен ногами.
Как бы то ни было, ей удалось удержать монстров в узде.
Глава 34
Даже самые чуждые друг другу существа должны иметь нечто общее в субъективном восприятии мира, понятиях, побуждениях и эмоциях. Если этого нет, то общение невозможно, как невозможна демонстрация разумного осознания собственного «я».