Суперинтендант вытянул ноги, а начальник полиции неудобно положил одну ногу на другую.
— Предупреждён Богом во сне, — неожиданно сказал человек с моноклем. — Что вам снилось? — Он посмотрел на мистера Меллилоу. — Шахматы?
— Два движущихся замка, — сказал мистер Меллилоу, — и труп чёрной вороны.
— Симпатичная мешанина из поставленной с ног на голову символики, — сказал тот, другой. — Труп чёрной вороны становится мертвецом с белой ладьёй.
— Но она появилась потом, — сказал начальник полиции.
— Так же как и эндшпиль с этими двумя ладьями, — сказал мистер Меллилоу.
— Память нашего друга работает в двух направлениях, — сказал человек с моноклем, — как у Белой Королевы.[2] Она, между прочим, могла верить сразу в шесть невозможных вещей перед завтраком. И я могу. Итак, фараон, рассказывайте ваш сон.[3]
— Время уходит, Уимзи, — сказал начальник полиции.
— Пусть себе уходит, — парировал тот, — ибо, как говорил один великий шахматист, оно помогает лучше, чем доводы.
— Что это за игрок? — спросил мистер Меллилоу.
— Леди, — сказал Уимзи, — которая играла живыми людьми и ставила мат королям, Римским папам и императорам.[4]
— О, — сказал мистер Меллилоу. — Хорошо, — и он изложил историю с самого начала, не делая тайны из своего недовольства Кричем и воображаемого кошмара из шагающих электрических опор. — Я думаю, — сказал он, — именно это и отразилось во сне. — И он продолжил свой рассказ о галошах, мосте, движущихся башнях и смерти на лестнице в Капризе.
— Чертовски удачный у вас сон, — сказал Уимзи. — Но теперь я понимаю, почему они выбрали вас. Смотрите, всё ясно как Божий день! Если бы у вас не было никакого сна, если бы убийца смог возвратиться позже и вернуть ваши галоши, если бы кто-нибудь другой нашёл тело утром с шахматной ладьёй рядом и с вашими следами, ведущими из дома и назад домой, это был бы для вас мат в один ход. Нужно искать двух мужчин, суперинтендант. Один из них — кто-то из домашних Крича, поскольку он знал, что Крич проходил каждую среду через ворота, чтобы играть в шахматы с вами, Меллилоу, и он знал, что шахматные фигуры Крича и ваши были из одинаковых наборов. Другим был незнакомец — вероятно человек, которого Крич ожидал тем вечером, хотя и без твёрдой уверенности. Один подстерег Крича и задушил его около ворот, когда тот подошёл, взял ваши галоши с веранды и перенёс тело в Каприз. А другой прибыл сюда скрытно, чтобы удерживать вас за игрой и дать вам алиби, которому никто не поверит. У одного человека сильные руки и крепкая спина — крепкий, коренастый человек со ступнями не больше ваших. Другой — крупный человек с запоминающимися глазами, вероятно чисто выбритый, и блестяще играет в шахматы. Найдите среди врагов Крича двух таких мужчин и спросите их, где они были между восемью часами и десятью тридцатью вчера вечером.
— Почему душитель не возвратил галоши? — спросил начальник полиции.
— А! — сказал Уимзи, — его план где-то пошёл наперекосяк. Я думаю, что он был в Капризе, ожидая, когда в доме погаснет свет. Он полагал, что будет слишком рискованно второй раз пройти на веранду, пока мистер Меллилоу бодрствует.
— Вы имеете в виду, — спросил мистер Меллилоу, — что он был там в Капризе, наблюдая за мной, когда я пробирался по этой чёрной лестнице?
— Возможно и был, — сказал Уимзи. — Но вероятно, когда он увидел, что вы идёте по склону, то понял, что всё идёт не так как надо, и сбежал в противоположном направлении к верхней дороге, которая проходит позади Каприза. Мистер Мозес, конечно же, ушёл дорогой, которая проходит мимо дверей мистера Меллилоу, и избавился от маскарада в ближайшем удобном месте.
— Это всё очень хорошо, милорд, — сказал суперинтендант, — но где доказательства всего этого?
— Повсюду, — сказал Уимзи. — Пойдите и вновь осмотрите следы. Есть ряд идущих от дома, в галошах, глубокие с коротким шагом, оставленные, когда несли тело. Ещё один оставлен позже, в ботинках, — это следы мистера Меллилоу, идущего в Каприз. А третий набор — это вновь мистер Меллилоу, который возвращается: следы очень быстро бегущего человека. Два от дома и только один к дому. Где же человек, который вышел, но не вернулся?
— Так, — упрямо сказал суперинтендант. — Но предположим, что мистер Меллилоу оставил этот второй ряд следов сам, чтобы сбить нас со следа? Заметьте, я не говорю, что он так сделал, но почему он не мог так сделать?
— Потому, — сказал Уимзи, — что у него не было времени. Следы «в дом» и «из дома», оставленные ботинками, были сделаны после того, как перенесли тело. На протяжении трёх миль в обе стороны нет никакого другого моста, а река по пояс. Поэтому её не перейти вброд, и нужно пройти по мосту. Но в половине одиннадцатого мистер Меллилоу был в «Перьях» на этой стороне реки и звонил в полицию. Он не мог совершить этого убийства, суперинтендант, если только у него не было крыльев. Именно мост доказывает это, потому что по мосту прошли только три раза.
4
Согласно Биллу Пешелю, http://planetpeschel.com/wp/the-wimsey-annotations/, речь идёт о королеве Елизавете I, которая во время переговоров во Франции в 1580 г. относительно возможного замужества писала:
«Не забудь, mon tres cher, что главнейшая причина задержки [брачного соглашения] заключается именно в том [недовольство английских фанатиков католическим венчанием], что наши люди должны будут поздравлять и аплодировать. Чтобы всё осуществилось, придётся подождать, поскольку время помогает лучше, чем доводы».