— Ты думала обо мне? — задает мужчина опасный вопрос.
Я и себе-то не готова признаться в этом! Зачем? Зачем он усложняет все? И тут до меня доходит — павлин-то мне мстит! Или тешит свое мужское эго, на которое я посмела наступить своим неуместным сарказмом. Но подробности уже и неважны.
— Конечно, — отзываюсь, злобно сверкая глазами. — Думала, как отмыться после тебя.
Вот теперь я его, кажется, разозлила — глаза потемнели, на переносице залегла морщинка. Впрочем, если думает, что я растекусь лужицей перед ним — ошибается!
— А мне кажется, что ты врешь, Новосёлова, — рычит он, явно сдерживаясь.
Надо же, какой грозный. Да вот только тебе не напугать меня!
— Если кажется, стоит показаться врачу — вдруг у тебя фобия.
Демонстративно складываю руки на груди и вдруг чувствую какой-то небывалый прилив сил. Даже удивительно — еще полчаса назад думала, что вот-вот усну прямо на кухне за столом. А поди ж ты, как взбодрила встреча с Астаховым.
— А какая фобия у тебя, кошечка? — и мужчина осторожно делает шаг ко мне.
— Не терплю павлинов.
— Павлинов?
— Ага. Таких самоуверенных, считающих себя умней всех. Никого не напоминает?
Астахов делает еще шаг и нехорошо улыбается, предвкушающе так. Я отхожу от него и понимаю, что все. Дальше стена.
— Значит, я, по-твоему, похож на павлина?
— А я что, похожа на кошечку? — морщу нос от подобного сравнения.
— Еще как, — нависает надо мной блондинистый нахал. Все-таки разница в росте у нас приличная. — Дерзкая, горячая и с коготками.
Смотрю ему в глаза, а сама дурею от его запаха. Морской бриз. Прям как я люблю… Хочу закрыть глаза, чтобы разорвать гипноз, но, черт возьми, просто не могу. Внутри меня подленько шепчет женская сущность — поддайся, попробуй, расслабься.
— Ты меня с кем-то путаешь, — нервно сглатываю. — Неудивительно, учитывая, какая у тебя текучка партнерш.
Улыбка Антона становится шире.
— Еще и ревнивая, — тянет, проводя носом по моей щеке. — Считаешь их?
— С чего бы? — нервно дергаю плечом, но глаза не отвожу. И не потому, что боюсь. Просто не могу.
Как только он разрывает зрительный контакт, дышать становится легче. Но все равно я продолжаю тихо млеть от его прикосновений.
— Что тебе нужно?
— Ты, — выдыхает мне в губы. — Мне нужна ты…
Жалкие остатки здравого смысла кричат, что это не то, что мне нужно, что я стану одной из многих.
— Нет, — отчаянно зажмуриваюсь, сжавшись в ожидании.
— Я не собираюсь тащить тебя в постель, — неожиданно произносит Антон. — Если ты боишься этого.
От изумления я распахиваю глаза и снова попадаю в плен.
— Что?
Он победно ухмыляется и пользуется моим замешательством, оставляя невинный поцелуй на губах.
— Не хочу, чтобы ты подумала, что просто проходная девушка.
— Не поняла.
Коротко и ясно.
— Ты нравишься мне, Наташ. По-настоящему.
— То есть обычно нравятся не по-настоящему? — выгибаю бровь возмущенно.
— То есть мне нужен не одноразовый перепих.
Еще один поцелуй. А я и так-то уже плохо соображаю — женское начало тихо ликует и требует пометить самца.
— А что нужно? — глупый вопрос, но не задать его я просто не в силах.
— Не знаю, — он улыбается и снова целует. — Я мало что понимаю в отношениях, но я хочу попробовать с тобой их построить.
Голос разума призывает думать головой и не поддаваться искушению. Некстати всплывает воспоминание о Марине в ресторане.
— Какая потеря для всех женщин, если ты решишь стать моногамным самцом.
— Плевать, — выдыхает он и еще раз целует. Уже куда более откровенно и настойчиво. — Да и неважны они для меня. Так, от скуки… Дай мне шанс. Прошу.
Мое бедное сердце так истосковалось по теплу и ласке, что я все больше склоняюсь к тому, чтобы сдаться.
— Не думаю, что это хорошая идея, — выдавливаю я.
Но Антон, кажется, совсем не расстроен. Даже наоборот.
— Я и не рассчитывал на иное, — ухмыляется.
А дальше мы целуемся, как сумасшедшие. И поцелуй в доме отдыха оказывается просто легкой разминкой. Я млею, дурею и, кажется, совершенно растворяюсь в ощущениях. Астахов как-то невероятно влияет на меня. И самое страшное, что мне это начинает нравиться. Его руки блуждают у меня под футболкой, и я не испытываю ни малейшего желания останавливать его. В отличие от него самого, по-видимому.
С огромным трудом Астахов отрывается от меня и пытается перевести дыхание.
— Погоди, стой.
— Что-то не так? — спрашиваю срывающимся голосом.
— Я… я не могу. Если сейчас не остановимся, то потом уже не смогу…
Мне требуется несколько секунд, чтобы в полной мере осознать его слова. Неужели это говорит Антон?
— Я и не хочу останавливаться, — выдаю раньше, чем успеваю как следует обдумать.
Разум в полной отключке. Меня ведут эмоции. Понятия не имею правильно ли я поступаю. И почему меня так тянет к самому неподходящему мужчине, но я уже не могу отпустить его. Не в этот раз. Лучше я буду жалеть о том, что случится, чем снова вытравливать мысли о том, что могло бы быть.
— Ты… уверена?
В его глазах сейчас настоящая растерянность, словно ребенок получил в подарок гораздо больше, чем рассчитывал. Но я не отвечаю, просто целую в ответ. И тут же понимаю, что да. Это правильное решение. Сегодня я ставлю все, и надеюсь выиграть куда больше, чем у меня есть. А есть у меня только разорванное в клочья сердце и разбитая душа. По-хорошему, закоренелый бабник, пожалуй, худшее лекарство, что можно себе представить. Но я все равно не собираюсь отступать.
Астахов отстраняется и смотрит в глаза, словно решая, достаточно ли я адекватна для принятия такого решения. Наверное, я выгляжу все же слишком уверенно. Он подхватывает меня под ягодицы и несет в спальню.
От одежды мы избавляемся очень быстро. И так все как-то правильно происходит — кожа к коже, глаза в глаза. Нежность рук и страсть поцелуев. Все настолько гармонично, и даже к финалу мы приходим вместе. Засыпая в мужских объятиях, думаю о том, что отныне моя жизнь наладится.
Шаг 6. А по утру они проснулись…
Просыпаюсь от того, что в лицо бьет солнце. Морщусь недовольно и приоткрываю глаза. Смотрю на пустую подушку — Антона нет. Стараюсь не паниковать и прислушиваюсь, но в квартире тишина. Выползаю на кухню — так и есть. Никого.
Перевожу взгляд на часы и мысленно матерюсь — почти полдень. Бегом возвращаюсь в спальню и ищу телефон. Тот оказывается на беззвучном режиме, а будильник и вовсе отключен.
Медленно оседаю на пол и закрываю лицо руками. Слезы наворачиваются на глаза, но я запрещаю себе плакать. Не сейчас. В груди словно дыру выжгли. Получается, Астахов не просто поимел меня, он еще и телефон выключил, чтобы подставить. Собираюсь с духом и звоню Громову. Тот отвечает почти сразу — следующие десять минут выслушиваю о себе массу неприятных вещей. И он по большому счету прав — пропускать рабочий день именно сегодня чревато серьезными проблемами. И плевать, что ребята, к счастью, нашли ошибку и выпустили-таки релиз без моей помощи. Владислав Миронович все вещает и вещает, а я даже слов его не разбираю — бьется единственная мысль о том, что меня обманули, а затем выбросили, как использованный платок.
— Новосёлова? — настораживается шеф. — Ты в порядке?
— Да… да, — не эстетично шмыгаю носом. — Я просто… Простите, я сейчас…
— Наташа, спокойно, — говорит совсем другим тоном. — Все решили. Не стоит так переживать. Просто больше так не делай.