Летчик- истребитель Попов, более 20 лет пролетавший на различных типах истребителей, привыкший видеть все вокруг с первого взгляда, и на этот раз оказался на высоте положения.
- Петрова вижу, - открытым текстом сообщил он на командный пункт.
И тут же в эфир пошла команда штурмана наведения:
- Двести сорок первый, курс девяносто пять градусов, до аэродрома тридцать километров.
- Понял. Подошел вплотную. Он меня видит.
Сделано все возможное. Самолеты встретились. Это хорошо, но… при оставшемся топливе у Вадима ему не зайти на посадку нужным курсом. Для этого надо сделать круг над аэродромом. А горючего ведь нет!
И руководитель полетов решил: немедленно переключить все средства посадки в сторону, откуда идут двести пятый и двести сорок первый, хотя это противоречило условиям посадки по ветру. Ветер ведь должен всегда гасить скорость самолета на посадке, а сейчас он будет ее увеличивать. Это плохо. А что делать? Лучше потерять покрышки колес, чем такой самолет вместе с замечательным летчиком.
- Двести сорок первый, переходи на второй канал, - скомандовал штурман наведения.
- Принял. - И тут же нажатием кнопки на пульте управления радиостанции перешел на связь непосредственно с руководителем полетов.
- Двести сорок первый, я - «Гранит», ты с ним рядом? - теперь уже начал управление полетом Аркадий Евстафьевич.
- Да.
- Молодец. По моей команде выпускай шасси. Сделай это так, чтобы двести пятый видел. Учти, посадка с попутным ветром.
- Принял. Он уже все понял. Но по его движению рукой я догадываюсь, что топливо вот-вот кончится. Теперь не до ветра…
Да, положение действительно тяжелое. Ведь руководитель сделать больше ничего не может. Вывести на аэродром самолеты теперь уже ничего не составляет, все средства посадки свое дело сделали. Попов теперь и без его помощи заведет самолет Петрова. Он ведь идет под облаками и, вероятно, уже видит аэродром. Но если у двести пятого не хватит топлива, то все равно руководитель полетов себе оправдания не найдет. Почему долго принимал решение? Почему долго думал? Ведь может не хватить буквально секунд.
Время шло. Нет, оно летело быстрее самолета. А руководитель полетов всей душой «тянул» самолет Петрова к посадочной полосе.
- Двести сорок первый, удаление шесть километров. Выпускай шасси и закрылки.
- Понял.
- «Гранит», я, двести сорок первый, и двести пятый шасси и закрылки выпустили. Кажется, порядок.
Все уже давно на самой верхней площадке командного пункта. Все живут последними минутами полета летчика-испытателя подполковника Петрова Вадима Ивановича.
И вот долгожданный момент наступил. Самолет-красавец, самолет-чудо бежит по бетонированной полосе аэродрома, а над ним, как будто салютуя победе решения руководителя полетов подполковника Черняева А. Е. и слаженности работы его бригады, проносится самолет летчика-истребителя Петра Николаевича Попова.
Да, руководитель полетов принял очень правильное решение и своевременно провел его в жизнь. Жизнь летчика и машина спасены умелыми действиями смелых, хладнокровных и мужественных людей, поставленных на пост руководства такими ответственными и не лишенными риска полетами.
Впервые из-за облаков
Опытный фронтовой реактивный бомбардировщик Ил-28, показав прекрасные летные данные, прошел государственные испытания. Машина уже начала выпускаться серийно и шла в строевые части.
Первая машина серии пришла к нам на контрольные испытания. Работа это большая, объемная. Программа испытаний самолета почти такая же, как и при испытании опытного образца. Разница состоит лишь в том, что многие вопросы летных характеристик самолета только проверяют, а не исследуют впервые. И все же для экипажа это весьма сложная работа.
До этого мы уже летали на реактивных самолетах других типов, поэтому «влетались» на «иле» очень быстро. Приятно лететь на таком послушном и хорошо оборудованном самолете.
За короткий срок мы выполнили программу испытаний самолета, а затем и программу бомбометаний с оптическим бомбардировочным прицелом. Все шло хорошо, хотя и не всегда так, как нам хотелось. Дело в том, что ни экипаж, ни наши инженеры-вооруженцы не имели опыта бомбометаний с больших высот и больших (для того времени) скоростей. Учились и познавали новое в процессе выполнения программы испытаний, благо для целей обучения экипажа постоянно отводилось по нескольку специальных полетов.
Иначе и быть не могло. Кто-то должен лететь первым, находить решение поставленных задач, кто-то обязан нести и долю риска в своей работе. Для этих целей и существуем мы - испытатели.
Летали много. Иногда делали по 3-4 полета в день. Работа с оптическим прицелом подходила к концу. И все же один вопрос оставался невыясненным и, естественно, волновал всю нашу испытательную бригаду. При бомбометании с больших высот бомбы ложились одна от другой недалеко (кучно), а от центра цели, куда мы всеми силами стремились попасть, все время с недолетом. И чем больше высота бомбометания, тем больше недолет. В чем дело? Как устранить это явление? От чего оно происходит?
Проще всего после первого результата бомбометания ввести соответствующую поправку в прицельные данные, и последующие бомбы падали бы в цель. Но мы не имели на это права. Надо ведь попадать в цель с первого захода. Противник не даст вести пристрелку, его нужно поражать с ходу. Мы должны были бомбить только так, как этого требовала инструкция по применению бомбоприцела.
Недолеты оставались загадкой. А время шло. Надо было переходить ко второй части программы - бомбометанию с радиолокационным прицелом. Однако таинственная недоделка тормозила дальнейшую работу. Одно дело прицелиться и сбросить бомбу по цели, которую видишь, и совсем другое - сделать это вне видимости земли: из-за облаков или ночью по неосвещенной цели.
Подготовка к новому виду боевой работы велась тщательно. Радиолокационный прицел был изучен до последнего винтика, экипаж выполнил два тренировочных полета на прицеливание по уголковым отражателям. Все вроде ясно, и очень хотелось быстрее посмотреть и попытаться попасть бомбой в цель, не видя ее визуально.
Нужно сказать, что мне тогда повезло. В день, когда должны были начаться наши первые полеты, представилась возможность слетать в качестве наблюдателя на опытном самолете Ил-28, который в то время находился на нашем аэродроме. На нем заканчивали отработку бомбометаний с аналогичным радиолокационным прицелом, то есть делалось то же, что нам предстояло делать на серийном самолето.
«Вот это удача», - подумал я и еще больше обрадовался, когда узнал, что штурманом опытного самолета был мой бывший начальник, мастер «слепого» бомбометания Федор Макарович Попцов.
Погода выдалась хорошая. Тепло. Облачность 5-6 баллов. Разрешение на вылет получено. Садимся в кабину вдвоем. Ведущий летчик-испытатель Даниил Васильевич Гапоненко мастерски поднимает нас ввысь, Вскоре разбросанные до самого горизонта кучевые облака остаются под самолетом. Высота предстоящего бомбометания 5000 метров. Летчик устанавливает заданную скорость и выходит на боевой курс.
Штурман Макарыч, как его с уважением называют товарищи, в полном смысле слова слился с индикатором кругового обзора радиолокационного прицела. Для него сейчас самое главное - как можно точнее выполнить прицеливание и сбросить бомбу. Я же должен все усвоить, как говорится, в комплексе. Мельком вижу, как плавно, но достаточно энергично метка бомбометания наложена на цель, как едва заметным движением включена автоматика прицела. Теперь цель будет отслеживаться автоматически. От штурмана требуется очень тонкая работа по согласованию (синхронизации) движения визирного луча прицела и движения цели. От этого в полной мере зависит точность бомбометания.