Я стараюсь уловить малейшее движение рук старшого товарища, внимательно слежу за его работой.
Кажется, все в порядке. Федор Макарович на секунду повернулся ко мне, показал на экран прицела, где очень контрастно выделялись поперечная и продольная метки бомбометания и в их перекрестии небольшая черточка - цель, и поднял большой палец вверх. Порядок!
- Командир, беру управление на себя, - слышу в телефоне голос штурмана.
- Понял, бери, - ответил Даниил Васильевич.
Это означало, что самолетом с помощью автопилота будет управлять он - штурман. Летчик будет только следить за правильной работой автопилота и выдерживанием заданного режима полета. Это очень тонкое и важное дело. От него зависит успех работы.
Федор Макарович работает хладнокровно и уверенно. Его спокойствие в работе не пришло само собой. За плечами уже немало испытанных самолетов. Спокойствие и уверенность пришли через многие годы летной работы, через сложнейшие, иногда даже катастрофические ситуации. Разве не чудом он остался на боевом посту после отвесного пикирования при отказе автомата вывода из пикирования, о котором уже говорилось? А не чудо ли, что он находится и по сей день в строю испытателей, после того как при взлете самолета Ту-2 открылся входной люк, на котором находилось рабочее место штурмана, и он в течение всего полета по кругу, то есть в течение 8-10 минут, висел на руках. Только отверткой удалось разжать его пальцы, обхватившие поручни входного люка. Высочайшее самообладание, мужество и хладнокровие сделали его одним из лучших штурманов-испытателей страны.
И вот теперь мы вдвоем в штурманской кабине реактивного бомбардировщика, находящегося на боевом курсе. Ювелирными движениями рукояток прицела самолет выводится в одну из самых ответственных для штурмана точек в пространстве - точку сбрасывания бомбы. Она единственная во всем воздушном пространстве соответствует скорости и высоте полета самолета в момент сброса бомбы. Любая другая точка - это промах.
Самолет стремительно мчится вперед.
- До сброса пять градусов, - слышу уверенный и громкий голос штурмана.
- Понял, режим заданный, - ответил командир.
И почти тут же вновь сообщает штурман:
- Внимание… Сброс!
По тому, как оживленно стали переговариваться летчик со штурманом, мне стало ясно, что в успехе оба не сомневаются.
Через несколько минут с полигона сообщили результат бомбометания. Да, это была очередная победа испытателей.
На земле анализируем все виденное в воздухе, получаем исчерпывающую консультацию по волновавшему нас вопросу.
Должен сказать, что после каждого испытательного полета несколько человек опытных специалистов в полном смысле набрасываются на кабину штурмана и летчика Для того, чтобы как можно быстрее узнать о работоспособности вверенных им систем самолета или оборудования. В данном случае всех интересовал радиолокационный прицел. Он был гвоздем программы. Естественно, после нашего совместного полета в кабину штурмана протиснуться было невозможно.
Все это, конечно, хорошо. Но мне после одного-единственного показного полета надо было снова лететь и теперь уже самостоятельно выполнять бомбометание вне видимости земли. Тревожит мысль: «Справлюсь ли?»
Федор Макарович еще раз тщательно инструктирует меня и советует, как надо работать с радиолокационным прицелом.
- Главное, не спеши и смелее, - закончил он свое напутствие.
- Все ясно, но облаков многовато.
Действительно, к этому времени весь небосвод затянуло сплошной облачностью.
- Ничего, давай, ведь прицел радиолокационный, - сказал он, улыбнувшись, и пошел к своему самолету, где его уже ждали на вылет.
Откровенно говоря, не очень хотелось работать сразу из-за облаков. Бомбы ведь боевые, а с ними, как известно, шутки плохи. И в то же время все ждут практического бомбометания, ибо сроки испытания установлены жесткие. В них во что бы то ни стало надо уложиться. Почему? Да потому, что самолеты Ил-28 уже пошли в строевые части и надо дать однозначный ответ: насколько надежен устанавливаемый на самолете радиолокационный прицел, насколько высока точность бомбометания с ним и насколько он прост для освоения штурманами строевых частей.
Все прекрасно понимали, что нам и самим надо было бы потренироваться в ясную погоду. Но тренироваться, видимо, будем потом.
Подходит командир экипажа Иван Алексеевич Азбиевич. Это симпатичнейший, всесторонне эрудированный инженер летчик-испытатель. Прекраснейший товарищ. На него можно было положиться, как на самого себя. Выше среднего роста, немного седой, подвижный, с молодцеватой, уверенной походкой. Стоило на него посмотреть раз, чтобы абсолютно увероваться в добропорядочности стоявшего перед вами человека.
Все, что он умел и знал, он без остатка отдавал любимой испытательной работе и своим товарищам, а товарищами у него были все, в том числе и мы, члены его экипажа, - я и радист нашего самолета Василий Петрович Петриков.
- Ну как? Готов работать? - с ходу задает вопрос командир, обращаясь ко мне.
- Неясных вопросов у меня нет, а вообще-то говоря, под ложечкой сосет.
- Ничего. Все будет нормально, - сказал он с улыбкой и добавил: - Только вперед!
Надо сказать, Иван Алексеевич действительно очень смело подходил к решению нашего достаточно сложного по тому времени вопроса. Дело в том, что при бомбометании с радиолокационным прицелом на боевом курсе летчик отдает управление самолетом штурману, а сам только контролирует работу автопилота и заданный режим полета. Момент сброса и правильность прицеливания проконтролировать он не может, так как для этого у него нет никаких технических средств. Ответственность же при любых ситуациях ложится на него, как на командира. Только большое доверие к штурману и к другим членам экипажа могло рождать оптимизм и твердую уверенность в успехе эксперимента. Доверие подкреплялось тщательной проверкой всего оборудования самолета.
На первый раз высота бомбометания небольшая - 5000 метров, скорость полета - 600 километров в час. Инженеры отлично понимали наше положение, поэтому и режим полета подобрали самый выгодный.
Садимся в самолет. Я уже в который раз осматриваю приборное хозяйство, прицелы и докладываю командиру о готовности к выполнению поставленной задачи.
- Вот это дело! Значит, готов, говоришь? Ну, ну, - с нескрываемым юмором ответил Иван Алексеевич. - В таком случае поехали.
Через несколько минут наш быстрокрылый «ил» стремительно мчался ввысь навстречу плотному покрывалу облаков. На высоте 3500 метров входим в облака, а уже через 700 метров оказываемся над ними. Вновь придется «ходить» по нехоженым облачным дорогам с целью обеспечить наши Военно-Воздушные Силы надежным и точным прицелом, позволяющим наносить удары по врагу в любых метеорологических условиях.
Условия полета как нельзя лучше соответствуют поставленной перед нами задаче. Все как по заказу способствует испытанию самолета и его вооружения. Правда, этот полет будет тренировочным, в зачет он не пойдет, так как мы должны все проверить, учесть возможные ошибки и только тогда начнем «работать на программу».
Условия пилотирования самолета простые: летим за облаками, горизонт чист, видимость прекрасная. Оборудование работает устойчиво.
Находимся на боевом курсе. Для штурмана это самый ответственный участок полета на боевое применение За короткий, иногда в несколько десятков секунд, период штурман должен проявить все свое умение, вложить весь свой опыт в выполнение поставленной задачи. Все члены экипажа должны работать слаженно и четко. Василий Петрович безукоризненно ведет связь. Он уже связался с нужными абонентами и знает все, что делается в воздухе и на полигоне. Из его короткого доклада мы с командире узнаем, что работать по цели нам разрешили.