Русский геополитик Н.Я. Данилевский тонко подметил индивидуализм, свойственный англичанину, а общинность — русскому. Он писал в 1871 г.: «Борьба и соперничество составляют основу английского народного характера. Англичанин бегает, плавает, катается на лодке взапуски, боксирует один на один — не массами, как любят драться на кулачках наши русские, которых и победа в народной забаве радует только тогда, когда добыта общими дружными усилиями».
Интерес крайнего индивидуалиста, стимул жизни человека с «западными ценностями» — это жить или казаться «лучше», богаче, успешнее, чем те, кто рядом. Для русского, или вообще россиянина, этого мало или вовсе не интересно и не существенно. Для русского, т. е. обобщенного россиянина, главное — добиваться в каждом своем поступке самоуважения. Разумеется, любому человеку важно мнение о себе окружающих, их «признание», однако не это является условием его внутреннего удовлетворения. У человека есть подсознательный образ добра, доблести, чести, смысла или «правды» — нематериальных, невещественных, не обязательно «духовных» или религиозных, но достойных, приносящих самоуважение. Только следование этому внутреннему зову русский человек достигает победы в его понимании и самоуважения, чувствует, что поступает правильно, делает в жизни что-то ненапрасное, а важное и нужное. Именно этой «загадочной русской душе» удивляются западные читатели книг Достоевского. В этом отношении справедливо: «Русский — не национальность. Русский — это состояние души человека»
Запад близок и понятен русскому человеку много больше, чем, к примеру, граничащий с нами Восток или Юг. Об этом говорит и множество слов в русском языке или их корней — латинских, германских. Сказывается вековая русская «зависть» к материальному благополучию и технологическому уровню Запада. Отсюда давнее и неизменное желание высших слоев походить на «западников», перенимать их культуру, говорить на их языках. Однако это только близость по вкусам, по запросам, чем мы весьма схожи. Но глубоко в «душе» Запад был и остается чуждым русскому человеку.
Как пример, брак между коренным русским/русской и супругом западного воспитания в очень в редких случаях бывает счастливым и длительным. За рубежом русские мужчины всегда, по возможности, женятся на русских женщинах. Подсознание человека невозможно ни изменить, ни обмануть, оно будет проявляться при тесном общении в самых неожиданных обстоятельствах, и всегда приводить к непониманию и разладу в семье. Причина — в несовместимости русского и западного подсознания. Характерное замечание одного из разведенных впоследствии супругов: «Разговаривать с ним/нею было не о чем».
Несомненная черта нашего характера, хотя и незаметная в обыденной жизни, — готовность не только охотно жертвовать личным «комфортом» ради общего дела, но если потребуется, и собственной жизнью. У немногих народов есть такое в характере, и нигде так не освящается нравственностью, мифологией, историей. У нас же героизм во имя Родины воспитывается в людях с детских лет, независимо от политического строя.
В характере россиянина стремление к расширению своей страны в лесные бескрайние дебри северо-востока. Это желание не грабежа или торговли в безлюдных лесных далях, где и человека трудно встретить. Это бескорыстный поход за мечтой, поиск заветного «беловодья», легендарной страны свободы из народных преданий. Сопутствующие типичные и общие черты русского характера — молодечество, удальство, лихость, но и бесшабашность. При этом всякое лично-собственническое, частное, узкокорыстное, всегда и всеми внутренне осуждалось. Людей с такими задатками называли пронырами, ловкачами, шустрилами. «Под себя грести» всегда и везде у нас порицалось, считалось недостойным. Сюда же, к сожалению, попала и предпринимательская «жилка», всегда походившая результатами на корысть, стяжательство, и оттого не ценилась, а оттеснялась далеко на задний план.
В самом начале 1990-х годов, когда принятые «перестроечные» законы позволили создавать «кооперативы», индивидуальные предприятия и фермы, тотчас новые предприниматели подверглись массовому вымогательству. Бандиты обкладывали «частников» данью, у фермеров забирали скот, сжигали имущество. С непокорными немедленно и жестоко расправлялись. Первые годы защиту предпринимателям получить было трудно. Правоохранители, растерянные из-за новых порядков и соблазнов, или сами оказались повязанными с бандитами, или были ими запуганы, или сами осуждали «богатеньких», а если были честны, то слишком слабы. Но хуже для всех было то, что население страны, обнищавшее из-за «шоковой» терапии, с немым укором смотрело на богатевших «новых русских»: с завистью, осуждением, а зачастую, когда узнавали об их трагедиях, со злорадством. Российский народ с царских времен был общинным — в крепостничестве, а затем в результате коммунистического «эксперимента». Частная инициатива, «эгоизм», индивидуализм порицались в народе, любые заработки сверх среднего и «понятного» уровня считались воровством, что часто было правдой — вспоминая коррупцию, распространение «блата» и партийное «двурушничество».