Для русских революционеров эта «теория» была похожа на дар с небес, хотя «небеса» и были отменены «передовым» атеизмом. В пассионарных революционных кругах это было воспринято за истину Запада в последней инстанции, веками шедшего впереди России. Поэтому казалось невозможным, даже преступным, сомневаться, но надо было скорее, как при царе Петре, беспрекословно, с верой и надеждой вновь устремиться по западному пути к прекрасному будущему.
Однако, как ни странно, сам Запад отказался идти за счастьем по этому пути, хотя минуло уже полвека, как он нашел его. На просвещенном и политически «многоукладном» Западе марксистская теория оставалось лишь одной из любопытных, но чисто умозрительных учений, не имеющих ни малейших подтверждений на практике, несмотря на позу глубокой «научности». Однако впоследствии Запад все-таки учел из этого кое-что, и в результате ему удалось устроить у себя «социализма» много больше, чем революционерам в их стране «победившего социализма». Но только и всего. Во всем же прочем, как это выяснилось через много десятков лет, от марксизма оказалось пользы для России не больше, чем у камня на шее.
Но в начале прошлого века в России все стало настолько запутанным и неразрешимым обычными средствами, что, казалось, помочь могло только какое-нибудь радикальное средство — пусть даже никем неиспытанное, тем даже лучше — «мы будем первыми, и все последуют за нами». Революционеров привлекало к марксистской теории и то, что она не только должна была непременно вывести Россию из тупика, но она позволит очень скоро и намного перегнать сам Запад. Причем сразу по всем статьям — и социально, и политически, и материально — когда настанет долгожданный «коммунизм». В умах и настроениях русских революционеров пульсировало: «Да, мы отстали от вас, западников, нам сейчас тяжело, и мы совсем другие, но мы самые первые, и скоро все изменится, и вы сами станете, как мы». Это возбуждало порыв, как перед особой почетной миссией, рождало готовность к подвигам ради блага всех народов мира.
Хождение России на Запад во второй раз можно сравнить с очарованным следованием за волшебными звуками сладкозвучной дудочки Нильса из сказки Андерсена. Семьдесят лет эта дудочка влекла и влекла все дальше — «через канавы к звездам», — сначала мечтателей революционеров, сумевших увлечь народ, затем недалеких вождей, стоявших у руля России. «Звезды» заманчиво мерцали, но удалялись и удалялись с каждым шагом или очередным падением. Когда опомнились от наваждения, Россия была уже на краю пропасти перед разрухой и новыми бедами, а кто только мог — «братские» республики, свои и союзные, — уже отбегали от нее, как от заразного больного.
В это второе хождение России на Запад ее влекло туда отнюдь не желание во всем подражать, стать полностью «как они», как было два века ранее. Наоборот, это был гордый протест против нравственной деградации Запада, выразившейся в имперском порабощении большей части мира и в «капиталистическом» угнетении собственных трудящихся. «Мы новый Мир построим. Кто был ничем, тот станет всем» — это слова из международного пролетарского гимна, Интернационала. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — девиз, ставший на семьдесят лет путеводной звездой России, принявшей благородную миссию освобождения мира от рабства капитализма. Однако через семьдесят тяжелых, иногда бедственных лет эти девиз и гимн привели Россию к полному фиаско, к провалу всех ожиданий и обманчивых идей, рожденных на Западе, что и можно было ожидать от «ереси» им же отвергнутой, зато непреодолимо привлекательной для всех обездоленных.
Марксистская «наука» была чисто западным наваждением: на русской почве никогда и ничего подобного самостоятельно зародиться не могло. Тут почти не было пролетариата, которого следовало срочно освобождать от рабства, в православном народе жило крепкое религиозное мироощущение, отвергавшее западный атеизм. Крестьянской толще России был совершенно чужд сугубый марксистский материализм, без единого упоминания о духовности. Но марксизм оказался подходящим «ломом», случайно и вовремя оказавшимся в решительных руках немногих уверовавших в него мечтателей и пассионариев.
Однако в революционном 1917 году не только социалисты-революционеры обратились к Западу за духовным спасением. С надеждой и мольбой о помощи глядели на Запад имущие и привилегированные круги России. Они же и стали основными разжигателями Февральской революции. Революционная «электризация» народных масс, неожиданная даже для левых революционеров, не могла произойти без подготовки — агитации, пропаганды и координации этими кругами. Заговорщиками, жаждавшими свергнуть царя, стали высшие аристократы, многие родственники императора, «великие князья». Основную же революционную работу с их благословления выполняли думские политики, такие как влиятельнейшие Гучков и Милюков. Оба были убежденными «англоманами», завсегдатаями собраний единомышленников в английском посольстве: английский посол Бьюкенен был деятельным разжигателем русской революции. Бьюкенена позже открыто обвиняли в подстрекательстве думских деятелей на острый конфликт с царским правительством, своими действиями фактически подготовивших революцию в России.