Даже этот «запал» к светочу западной политической свободы на русской почве не смог разгореться. Причин много, одна из них — привычность ста миллионов русских людей к сложившемуся порядку — царю во главе, исправнику и священнику на местах — «всяк сверчок знай свой шесток». Свободой нужно долго учиться пользоваться, поколениями, а если принять сразу, то от нее бывает только хуже. Из декорации «Царь и Дума» ничего не вышло, но от другой «свободы», что народу подсунули революционеры через десяток лет, стало намного хуже. Никак не дававшаяся в руки западная «ценность» — политическая свобода — опять ускользнула, и теперь на семьдесят лет. Без нее можно было забыть и о верховенстве закона, и о личной свободе, и тем более о частной инициативе, столь «ранимой» и зависимой «ценности», без которой страну ожидал только новый крепостной строй.
Большевики и коммунисты напрочь отвергли западные ценности: «Мы наш, мы новый мир построим». Единственное, чем они скрытно восхищались у «буржуйского» Запада — это были их технологии. Но в причинах векового технологического первенства Запада они разбираться не хотели, тем более, что «марксизм» уже все объяснил и доказал. В результате, все семьдесят лет коммунистической власти Россия была похожа на узника, запертого в «одной шестой части суши», лишенного в своем скудном пропитании всех жизненно важных витаминов. Организм без них болел, слабел и погибал.
Закончилось это новой революцией. Она пришла в виде мирного и тихого распада Советского Союза. Отколовшиеся союзные республики со смесью ужаса и восторга вдруг обнаружили, что нежданно-негаданно они теперь могут идти, куда им заблагорассудится. Россия сразу выбрала путь прямо на запад. Ни в какую иную сторону глаза нашей интеллигенции не глядели. Интеллигенция была окрылена мечтами о вечной унии, — в который раз! — вновь и вновь не понимая, что нас там не ждут, и народ там чужой. Так началось третье, последнее хождение России на Запад. Десяток лет унизительного флирта, кокетства и обмана.
Кончилось, казалось бы, ничем. На самом же деле за эти короткие десять лет Россия «дополучила» от Запада все остальные его «ценности», не дававшиеся нам до этого три века, которые раньше не сумела то ли понять и оценить, то ли переварить и усвоить. Очень многие из наших граждан, попавших «как кур во щи» в нищету «шоковой терапии», потерявших работу, достойное положение, идеалы, надежды, источники пропитания и выживания, даже не заметили этих эпохальных событий. Казалось бы, ничего особенного не происходило, только стало вдруг голодно, и кругом воцарился развал и криминал.
Однако тогда под обветшалую вывеску декоративного при коммунистах Верховного Совета вливалась свежая струя подлинного парламентаризма. Политический плюрализм в России становился реальностью. Пришедшая ей на смену через несколько лет Государственная Дума представляла уже созревающую многопартийную демократию. Мнение народа действительно уже начинало «иметь значение». Им, конечно, можно было по-прежнему манипулировать, но это стало уже достаточно хлопотно и затратно, как, например, во втором туре выборов на второй срок президента Ельцина. Тем не менее, «зачатие» политического плюрализма в России успешно произошло, не отторгнуто сразу и не убито, плод начал развиваться и теперь, всем на удивление, он действительно созрел.
Одновременно раскрепощались средства массовой информации. Из робких, обслуживающих власти пропагандистов, они медленно, но верно превращались сначала в охотников за «жареным», но постепенно и в правдивых комментаторов — по возможности, конечно — а затем и в «воителей» за правду, как ее понимал каждый. Идеалом у них была, конечно, западная «свобода слова», которой они поклонялись со студенческой скамьи. Но за хорошие деньги готовы были и на любые подлоги и провокации, как это бывало на «независимых» телеканалах, когда их хозяевам это требовалось.
Однако обилие источников новостей и мнений, их подлинная (или преимущественная) независимость, подкрепленная законом и меняющимся отношением людей, впервые в истории страны действительно превращалась в «четвертую власть». Те самые журналисты из советского времени или из 90-х с удивлением теперь обнаруживают, что их нынешние западные коллеги со своей «свободой слова» по сравнению с ними — неуклюжие пропагандисты, зависимые и лживые, что они позорнее, чем они сами когда-то были.