— Доктор Мария Карпцова, — сказала примечательная особа и мило улыбнулась. — Решила вас перехватить в коридоре. Идемте, идемте!
При всей ошеломительной непосредственности хозяйка не спешила отправлять прочь охрану.
— У меня был прием, а тут вы прибыли. Невежливо вышло: и вас не встретила, и пациента по чести не проводила, — бодро щебетала докторша на ходу. — Плотный график, понимаете ли.
«Лихо, — подумала я. —И извинилась, и намекнула, что мы некстати, и цену себе повысила. Ай да милочка. Теперь главное, чтобы Дональд думал чем надо, а не чем придется».
Девочка-докторша была слишком мила, и я с ходу прикинула шанс подставы. Поскольку в наше время возраст на лице не пишется, лет ей могло быть сколько угодно, а вот что делать с поведением? «Мало данных», — решила я, отхлебывая отменную травяную настойку. За диваны в гостиной я поставила хозяйке еще плюсик, а вот за оставленную снаружи охрану — минус. Тем временем треп якобы беллетриста с сомнительной докторшей подбирался к сути.
Ну, мы охранники, нам участвовать без прямых вопросов не стоит, наше дело смотреть.
В гостиной оказалось светло и уютно, никакого пафоса и двусмысленности для впечатлительных деляг из здешней клиентуры. За одним декоративным панно точно пряталась дверь на случай разных казусов, а больше ничем эта комната не выделялась. Все мило и в тон госпоже хозяйке.
— …И вот поиски ответов п-привели нас к вам, — банально раскланялся Дональд.
Пошленько, но как для легенды писателя сойдет. Зря, конечно, ляпнул «нас»: наниматели охрану в расчет не берут, — а в целом молодец, очень даже убедительно наврал.
— У вас странный предмет для интересов, — с задумчивой улыбкой сказала доктор Карпцова. — При живом-то Его Мече.
Шутка была так себе, если учесть особенности бессмертия канцлера Империи.
Дональд вежливо улыбался в ответ. Ни дать ни взять — молодой аристократ из столичных салонов. Сынок какого-нибудь флотского друнгария, войд-коммандера или из этих, из судейских. Пока отцы дают погулять, они все так и выглядят, это потом сыновья стекленеют взглядом и становятся похожи на своих папочек, потому что служба Первому Гражданину — это служба Первому Гражданину.
— В любом случае, разгласить что-либо уже сложно, доктор Карпцова. Б-бессмертные ушли в прошлое, и наш канцлер полагается на оружие совсем другого п-порядка.
— Некоторые секреты все равно остались, и гриф на них более чем серьезен.
Сама милочка тоже убийственно серьезна, а я боялась, что она сейчас примется обормоту глазки строить.
— И вы, даже уйдя из проекта, не можете н-ничего сказать?
— Ну почему же — ничего? — улыбнулась Карпцова. — Совершенно секретную информацию я продать не могу, а вот ту, у которой истек срок давности, — отчего бы не обсудить?
Так, здесь главное осторожно. Надеюсь, обормот запомнил, что я ему не советовала сразу задирать ставки. И я бы на его месте еще чуть-чуть раззадорила докторшу беспредметными наивными вопросами.
— А те, что «совершенно секретны», не п-продаются? — задумчиво спросил Дональд.
«А ты, подлец, мысли читать не умеешь?»
— Увы, нет. Могу бесплатно рассказать, как уходят от Его Меча.
Я рассматривала Марию Карпцову. Странное выражение лица, не слишком похожее на наигранное, хотя подобные истории с подобной подачей можно сделать неплохой фишкой при поднятии ставок. Я вслушалась в ритм ее дыхания, оценила микровыражения и сделала простой вывод: сработало мягкое обаяние обормота, сдобренное его легендой блуждающего космического беллетриста.
— Расскажите, — попросил Дональд, слегка подаваясь вперед.
Он сейчас вел себя как мальчишка, и если этой дамочке не так мало лет, как кажется, то она клюнет.
— Собственно, нечего рассказывать, — махнула рукой Карпцова. — Моя же наставница вживила мне в гиппокамп мнемоблокаторы. Так что, в некотором смысле, я больше не знаю секретной информации.
«Врет». Первая часть — про драму с наставницей — вроде правдива, а вот продолжение — нет. И не верю я, что врач за долгие годы практики не нашла ключика к закрытым областям своей памяти. Да и вообще странный случай, откуда не глянь: даже после ухода из инквизиции применяют полную мнемодеструкцию, а уж в ее ведомстве… Ощущение опасности уже бесновалось на цепи, и пистолет из поясного захвата сам просился в руку. Очень хотелось поступить как в интернате: подергать Дональда за рукав и сказать: «Донни, а Донни? Пойдем отсюда, а?»
— Сожалею…
— Да не беспокойтесь, господин Валкиин, — Карпцова снова улыбалась мило и непосредственно, и даже обормоту стало ясно, что сеанс откровения свернулся. — Что за «ограниченное бессмертие», о котором вы хотели поговорить?
— Видите ли, я н-наткнулся на косвенные упоминания, которые хотел бы развить в целую главу…
Вот умничка, вот молодец. Дональд сделался мечтательным и восторженным, как и положено увлеченному писаке, который шляется по галактике, тратя деньги на свою будущую книгу. Сразу видно, что такой будет копить материалы, причесывать их и складывать на полочку, но так до конца жизни ничего не издаст. Если он отвлечется на продление рода, то его, быть может, прославят потомки.
Как-то так я это себе представила. Главное, чтобы у Карпцовой сложилось то же впечатление.
— …и третья Лиминаль тоже показала, что действовать в условиях облучения — это п-проблема. Так что скажете?
Карпцова задумчиво гладила переносицу двумя пальцами, глядя мимо Дональда. Что-то она такое обдумывала, и мне очень хотелось, чтобы это была цена. Хотелось получить нужное и смыться поскорее. Доктор тем временем приняла решение.
— Любопытно. Вам повезло, дорогой гость. На тему «Лиминаль и радиация» я могу говорить сколько угодно. Есть пробелы, но, думаю, мы договоримся.
— Сколько?
— Пятьсот.
Ого. За пятьсот тысяч можно залить пакет сверхтоплива. С другой стороны, это проверка энтузиазма писателя. Дональд рядом со мной поерзал, вздохнул и открыл рот.
Я слушала их торговую дуэль через слово, меня больше интересовала достоверность беседы. Обормот дважды погорел на интонациях, а вот Карпцова держалась ровно, цену сбрасывала жестко и скупо, и чем дальше, тем больше крепла уверенность, что ее видимый возраст надо увеличивать не прибавлением, а умножением.
— Четыреста пятьдесят три, — подвел итог Дональд.
Карпцова звонко рассмеялась и подняла бокал с настойкой.
— Это было совсем не плохо. Подрабатываете извозом и перевозками, Валкиин?
— П-приходится, — улыбнулся Дональд. — Хобби — дорогое развлечение.
Еще одна милая улыбка.
— Я могу п-посмотреть хотя бы начало данных?
И еще одна улыбка. Бодро свистя, подкатился кибер с подносом, на котором лежал маленький приборчик — вроде, терминал доступа к домашним ресурсам. Докторша потанцевала пальцами на голографической панели и, все так же приятно улыбаясь, протянула устройство Дональду.
— Момент, — сказала я, опережая руку «босса».
Обормот, может, не в курсе, но голографическими примочками можно подсадить в мозг такую программу, что он начнет свою жизнь сначала пересказывать. И это вам не напитки, такую дрянь на расстоянии не просканируешь.
— О, я все ждала, когда же вмешается охрана, — сказала Карпцова, без возражений передавая терминал мне.
Я прогнала контрольную последовательность и успела найти подозрительный пусковой ярлык, реагирующий на зрительный контакт, за секунду до того, как ярлык сработал. Это было как беззвучный удар под дых. Защитные структуры визиров скафандра едва не сломало — собственно, будь это не инквизиторская модель, меня бы сейчас безоговорочно подчинило электронной воле.
В глазах рябило, а прямиком в мозг рвалась тонкая сканирующая веточка.
«Так вот ты какая, док».
Вариант действий номер один: отбросить ментальный щуп, учинить бардак. Первое по очевидности, последнее по разумности. Номер два: принять щуп, изолировать его волей и старательно изображать подчинение. Логично, так можно больше узнать о намерениях Карпцовой и попытаться обойтись малой кровью. Номер три… А черт, упорная дрянь!