И только сейчас Синти заметила, что она в комнате не одна. В кресле, повёрнутом к ней спинкой, кто-то сидел. И, по-видимому, просто смотрел в окно, или спал. Так как этот кто-то, был совершенно неподвижен, и не издавал ни единого звука. Даже дыхания не было слышно, единственным звуком в комнате было не громкое тиканье часов. Эти часы тикали значительно тише, чем часы её бабушки. В этом, пожалуй, было единственное их различие.
- Эй, вы меня слышите? - Синти встала с кровати и сделала шаг в сторону окна. Спинка кресла была довольно высокой и единственное, что она видела, это руку в зелёном рукаве, лежащую на подлокотнике. Заходящие лучи заката ярко освещали комнату. Кресло отбрасывало длинную тень, которая тянулась почти до самой двери. Девушка сделала ещё несколько шагов в направление окна.
Человек в кресле не двигался. Это начинало её пугать. Синти громко кашлянула и ещё раз обратилась к человеку в кресле:
- Кто там? Вы меня слышите? - Ответа по-прежнему не последовало.
Тогда она решительно подошла к окну и заглянула в кресло. Там сидел высохший труп. Тот самый труп, она узнала его по одежде. Тело мистера Реймана, уже практически полностью разложившееся и высохшее, как будто превратившееся в мумию.
На этот раз ей удалось не потерять сознание. Но зато она закричала так, что казалось все стёкла в доме, вот-вот лопнут и разлетятся на мелкие кусочки.
Синти непрерывно кричала секунд двадцать, потом она затихла. А часы на стене продолжали негромко тикать.
4
Он чувствовал, что за ним наблюдают. С тех пор, как Джон нашёл фальшивый доллар со своим портретом, его не покидало это ощущение. За ним следят. И доллар служил тому неплохим доказательством. Джон не случайно оказался в этой странной и очень неприятной ситуации. Кто-то хотел, чтобы он в ней оказался. И этот кто-то за ним наблюдает. Кто-то очень не хороший. Кто-то, или что-то.
Джон шёл по дороге уже третий день. Последнюю банку пива он прикончил два часа назад, хотя и собирался растянуть упаковку на четыре дня. Сделал он это потому, что вокруг всё было, как-то не так. Всё противоречило его суждению о мире. Первое, и самое главное отклонение от нормы заключалось в том, что кроме него здесь не было ни одного живого существа, не было даже насекомых, не говоря уже о людях и животных. Второе отклонение было в том, что дни и ночи шли здесь раза в два быстрее, чем раньше. Сначала Джону казалось, что он просто сходит с ума, но потом он решил, что, скорее всего наоборот - Солнце, Небо и Земля слетели с катушек, а ему просто не повезло, что он оказался в эпицентре этого вселенского помешательства. Когда вокруг творятся такие чудеса, экономить пиво ему казалось просто глупым. Мало ли, что выкинет матушка-природа через несколько минут, может не с того не с сего хлынет дождь и питья ему будет предостаточно. О еде Джон пока предпочитал не думать, хотя есть, конечно, хотелось. Он чувствовал, что силы постепенно убывают и идти становиться всё труднее. А солнце продолжало жарить его как сосиску на гриле.
К вечеру третьего дня, когда жажда и голод, обгоняя друг друга, давили на Джона всё сильнее, он заметил вдалеке дорожный указатель. Это был первый указатель, который он встретил на этой одинокой дороге в Невадской пустыне. Джон так обрадовался этому знаку, что, не смотря на сильную усталость и жажду, он ускорил шаг, а затем и побежал к нему, спотыкаясь и падая через каждые десять метров.
Когда он приблизился к своей цели (весь в синяках и ссадинах), радость его постепенно рассеялась. На квадратном дорожном знаке было написано: Ферма «Литтлдог» 4 мили. Так же к указателю была приклеена стодолларовая банкнота, на которой был изображён вовсе не Франклин. Джон не мог дотянуться до купюры, так как высота столба была пять метров, но он узнал человека изображённого на ней. Это была его девушка.
- Синти... боже мой... значит, она тоже в этом как-то замешана... - Джон сел, облокотившись спиной о столб, металл холодил ему лопатки. Странно, столб совсем не нагрелся от жары. От него веяло, какой-то могильной прохладой.
Джон стал думать, что делать дальше.