Через полчаса совсем стемнело. А Джон всё шёл и шёл через высокую кукурузу, которой казалось, не было конца и края. Он чувствовал, что силы вот-вот его покинут. Очевидно, придётся заночевать прямо здесь, в этой самой кукурузе. Только он об этом подумал, как впереди, казалось совсем близко, раздался собачий лай. Точнее даже не лай, а тявканье. По этому тявканью, Джон понял, что собака была совсем маленькой. Он прошёл ещё двадцать метров вперёд и кукурузное поле, наконец, кончилось.
Перед ним оказался небольшой двухэтажный особняк из красного кирпича. К нему вела узкая асфальтированная дорожка. На дорожке сидела маленькая чёрная собачка, неизвестной породы, и с любопытством разглядывала Джона своими необычайно красивыми зелёными глазами. Раньше Джон никогда не видел собак с глазами изумрудного цвета.
Он подошёл ближе.
- Добро пожаловать на ферму «Литтлдог», - сказала собачка приятным женским голосом, затем развернулась и медленно затрусила по дорожке в сторону дома. Джон, раскрыв рот от удивления, молча двинулся вслед за ней.
Казалось, что между ними протянулся какой-то невидимый поводок, вот только конец этого поводка находился у собачки. А Джон, наоборот, ощутил на своём горле невидимый ошейник, который затягивался всё сильнее, по мере того, как они приближались к дому.
Собачка вбежала по каменным ступенькам на крыльцо и, обернувшись, посмотрела Джону прямо в глаза. Парень остановился, как вкопанный. Глаза псины горели в темноте ярким зелёным пламенем. Джон начал чувствовать, что какая-то мистическая неведомая сила проникает к нему в мозг и подчиняет себе его волю. Разум начал затуманиваться. Он больше ничего не видел, кроме двух зелёных точек, светящихся в ночи, как радиоактивный фосфор. Тело обмякло, а затем и полностью перестало, что-либо чувствовать. Джон словно парил в чёрной космической бездне, где единственным маяком были зеленые глаза ведьмы. Глаза маленькой чёрной собачки.
7
Было очень темно и страшно. Чёрная густая темнота вокруг и больше ничего. Полная тишина. И пустота космического пространства обволакивала всё и вся внутри и снаружи. Наверное, это и есть ад. Или просто небытие. Или, что-нибудь ещё в этом роде. Тела практически не чувствовалось, разум просто парил в тёмном пространстве, не осознавая до конца, что с ним случилось и где он находится. И совсем не помня, что он из себя представляет.
Так продолжалось неопределённое количество времени. Потом глаза начали привыкать к темноте и различать смутные очертания предметов. А к телу постепенно стала возвращаться чувствительность.
О, да! Теперь она вспомнила. Память вернулась к Синти, как бумеранг возвращается к неопытному охотнику, неожиданно ударив его по затылку. Она вспомнила всё до мельчайшей подробности. И в голове промелькнула мысль о том, что лучше бы она не вспоминала ничего, лучше бы так и лежать в темноте, ничего не видя и не чувствуя, чем снова возвращаться в этот кошмар из области тёмной фантастики. Но... быть может, ей это всё только привиделось, ведь бывают же у людей галлюцинации? Синти ухватилась за эту мысль, как утопающий цепляется за спасательный круг. Она вертела её по всякому, рассматривала с разных сторон, но по мере того, как её организм приходил в себя, эта мысль казалась всё более нереальной. Даже не смотря на то, что всё случившиеся с ней за последнее время меньше всего походило на действительность. И, тем не менее, это была реальность, боль в горле оставшаяся после пальцев ведьмы, весьма красноречиво об этом напоминала.
Глаза уже хорошо видели в темноте, и Синти стала оглядывать место, в котором она оказалась. Это было не большое подвальное помещение без окон. Сырые каменные стены, земляной пол и довольно высокий потолок для подвала. На потолке висела одинокая маленькая лампочка без плафона. Её тусклый свет, кое-как освещал маленькую сырую темницу. Темница же в свою очередь напоминала склеп. А Синти досталась незавидная роль живого покойника. Она обнаружила, что лежит в большом прямоугольном ящике, похожем на гроб, на дне ящика было немного соломы. Наверх из подвала вели полуразрушенные каменные ступеньки.
Синти с трудом выбралась из ящика и встала на ноги. Спину, до самой поясницы пронзила огненная стрела боли. Ноги сильно затекли, так что ей пришлось опереться рукой о стену. Через несколько секунд она, вскрикнув, отдёрнула руку. По стенам ползали жирные слизни, и её ладонь опёрлась как раз на одного из них. Она с трудом удержала равновесие, чтобы не упасть, сделав несколько шагов к ступенькам.
Когда ноги окрепли, Синти начала осторожно подниматься по лестнице. Подъём был крутым, а ступеньки очень узкие, и некоторые из них сильно обвалились. Поднявшись метров на десять, она посмотрела вниз, где тускло мерцала одинокая лампочка, и подумала, что если она оступится и скатиться туда, то вполне может сломать себе руку или шею, и остаться здесь навсегда. Дальше она продолжила подниматься, опираясь руками на ступеньки. Бережёного Бог бережёт.