Эджус потер лоб, вроде бы вспоминая, потом с неожиданной решимостью резко ответил:
– Нет, позавчера Ошиня в лавке не было.
– А когда он был? – Розниек не давал времени на обдумывание ответа.
– Неделю, пожалуй, или полторы как не заявлялся. За продуктами ходит Вилма, сестра его. В последнее время кое-кто перестал покупать водку у меня. Хотя… хотя…
– Хотя пьянствует как прежде, – закончил за него Стабинь.
Эджус улыбнулся. Судя по всему, ему хотелось кому-то насолить, но чужими руками. Однако Стабинь на этой теме задерживаться не стал. Он шел своим путем.
– Кто еще в тот вечер брал водку?
– Калеиха одну бутылку мужу снесла. Да, чуть не забыл. Катрина Упениеце взяла поллитра.
Оба сотрудника разочарованно глянули друг на друга. Под Розниеком скрипнул стул.
– А раньше Упениеце водки никогда не покупала? – возобновил он разговор.
– Раньше нет. А вот лесники брали…
– Благодарю. – Поднялся Стабинь. – Вы, случайно, не знаете, для кого покупала водку Упениеце? Сама она ведь непьющая.
– Чего не знаю, того не знаю. Насчет других чуть что, всем известно. А эта сидит у себя молчком в лесу.
– В четверг из чужих тут никого не замечали?
– Были двое, вроде бы из управления мелиорации. Но я сам не видал. Жена с ними беседовала у конторы.
…Когда они вышли на шоссе, Стабинь в сердцах сплюнул.
– Черт подери! Она сама, выходит, поила своего гостя. Что будем делать дальше?
Розниек задумчиво ковырял песок носком ботинка.
– Ты уверен, что эта "оригинальная" чета ничего не знает по нашему делу?
– Парочка – будь здоров! Гармония полная. Думают об одном и том же, дышат одним и тем же. А если что и знают, то десять раз прикинут: что выгоднее – сказать или не сказать?
Стабинь столкнул мотоцикл с подножки.
– С дамочкой я еще побеседую, – озорно подмигнул он. – Со мной она не откажется пооткровенничать. В парикмахерскую и в магазин все сплетни стекаются как в мусорную яму. А почему тебя так заинтересовал фельдшер Ошинь? Или есть основания?
– Пока ничего конкретного, – задумчиво протянул Розниек. – Говорят, он иногда наведывался в Межсарги.
– Ошинь алкоголик и мрачный тип. Сейчас он, кажется, нашел другой источник сивухи. Но, как видишь, в Межсарги водку принес не он. – Стабинь резко дал газ, и рев мотора оборвал разговор.
X
Кабинет участкового инспектора Каркла мало напоминал официальное учреждение. К массивному письменному столу была вплотную придвинута коляска с двумя куклами. Лохматый медвежонок лежал кверху лапами на столе рядом с пластмассовой чернильницей. По полу были раскиданы детские колготки, чулки, грузовичок без колес, ножницы и полоски разноцветной бумаги.
Когда Розниек со Стабинем переступили порог кабинета, Каркл с набитым едой ртом вбежал в комнату через другую дверь и попытался подобрать валявшиеся вещи.
Стабинь встал посреди комнаты и с ехидной улыбкой наблюдал за действиями товарища. Розниек неловко топтался у двери.
Собрав игрушки в охапку, Каркл выпрямился и пробормотал:
– Извините, товарищи, я сейчас, – и бочком вышел из комнаты.
Вскоре он вернулся, обеими руками застегивая на ходу свой милицейский китель.
– Не ждал гостей. – Он вопросительно глядел на Стабиня и Розниека.
– Зато малыши твои, как видно, ждали и потому устроили целую выставку, – добродушно подтрунил Стабинь.
Каркл развел руками,
– Что поделаешь – дети есть дети. Больше всего любят играть там, где не положено.
– Товарищ Каркл, какие сведения ты собрал о Каролине и Катрине Упениеце? – спросил Розниек.
– Во-о-он тот дом на пригорке, за старой мельницей, видите? – ткнул Каркл пальцем в окно этот хутор назывался Упениеки. Говорят, старая Каролина хозяйничала там богато. Теперь там правление райпотребсоюза.
– А кто мог бы рассказать поподробней…
– Над чем мудрствуете? – из-за полуприкрытой двери послышался старческий голос. – Ты спроси лучше у бабушки Салинь. Она полвека прослужила у барыни, у Каролины Упениеце.
– А ведь верно, – согласился Каркл. – Моя теща испокон веков живет в этих местах, знает всех здешних жителей.
– А сейчас бабушка Салинь дома? – повернулся он к двери.
Дверь приоткрылась шире,