– При желании меня можно обвинить в смерти человека, – наконец выдохнул Дрейманис.
– Считаете себя убийцей? – пытливо спросил Розниек, пристально глядя на Дрейманиса. Но тот отвернулся, лицо у него пожелтело, под глазами обозначились темные круги.
– Я не юрист. До того, как явиться, хотел выяснить, что мне грозит.
Розниек присвистнул:
– Для этого можно было сходить к адвокату, а не заманивать в море Судрабите.
Дрейманис скептически улыбнулся:
– Откуда адвокату известно, что нагорожено в моем деле?
– Ему известны законы…
– Я бы пошел к адвокату, – кусая пересохшие губы, резко повысил голос Дрейманис, – имей он право ознакомиться с делом прежде, чем я сдуру чего-нибудь не напутаю.
– Говорящий правду никогда ничего не напутает…
Воцарилось долгое напряженное молчание. "И допрос вроде бы не допрос, а дискуссия, – думал Розниек, – и я вроде не следователь, а Дрейманис вроде не преступник. Словно в кабинете происходит какое-то театральное действо, в котором каждому из актеров надлежит сыграть отрепетированную роль, после чего сойти со сцены". Розниек передернул плечами, словно хотел отделаться от этой навязчивой мысли, затем, взяв бланк протокола, приготовился писать.
– Позволю себе не принять ваше предложение, – твердо заявил он. – Допрашивать вас буду так, как это предусмотрено законом, а не так, как желательно вам. Ваша фамилия Дрейманис?
Во взгляде Дрейманиса вновь проскользнула тревога, но затем он постарался придать лицу равнодушное выражение.
– Да, Эрнест Янович Дрейманис, – криво улыбнулся он.
– В прошлое воскресенье вы ехали на электропоезде и…
– Так точно, – прервал Дрейманис Розниека, – ехал и тряхнул хулигана, бесстыже издевавшегося над пассажирами – женщинами и детьми.
Теперь он говорил связно, кратко и по существу.
– Был ли этот случай "встряхивания" у вас первым?
– Нет! Случалось и раньше. И впредь тоже буду так поступать, если понадобится.
– Почему вы сдавливаете руки выше локтя?
– Чтобы не смогли ударить меня по лицу. Розниек понимающе кивнул. Похоже, ему удалось нащупать контакт с этим странным человеком.
– Где вы находились в прошлый четверг?
Дрейманис снова напрягся.
– Какое это имеет отношение к делу? – ответил он вопросом на вопрос.
– Спрашиваю здесь я, – сдержанно напомнил Розниек.
Дрейманис брезгливо поморщился.
– Так я и знал, не зря вы старались меня прихватить. В четверг, стало быть?
– Да, да. В четверг.
– Интересно, какие еще смертные грехи вы намерены мне приписать?
– Извольте ответить, где вы были в четверг, чем занимались? Это важно, – спокойно, но настойчиво повторил вопрос Розниек.
– Разве человек способен точно запомнить, где он был и что делал в тот или иной день и час? – Дрейманис уклонился от прямого ответа.
Розниек невольно прислушивался к монотонному шуму дождя. "Вопрос не лишен здравого смысла, – подумал он, – слишком точные ответы, как правило, далеки от истины".
Дрейманис нахмурился, видимо обдумывая, что сказать.
– Во-первых, это был рабочий день. Четверг… – Он достал свою записную книжку и принялся ее перелистывать. – В четверг я должен был проводить занятия с восьми пятнадцати до восемнадцати, с перерывом от четырнадцати пятнадцати до шестнадцати часов. Полагаю, ученики заметили мое присутствие в классе, – осклабился он. – Я же говорил, что мне придется доказывать, что я не верблюд.
Розниек пропустил реплику мимо ушей.
– А вечером?
Дрейманис посчитал по пальцам.
– По понедельникам, вторникам и четвергам с двадцати до двадцати двух пятнадцати у меня занятия со спортсменами. В этом году не было ни одного случая срыва.
– А ночью?
– Об этом надо спросить у моей жены, а еще лучше – у тещи, – повеселев, заявил Дрейманис. – Насколько мне помнится, за последние десять лет я ни разу не ночевал вне дома.
– Еще один вопрос: вы когда-нибудь бывали в Юмужциемсе?
– В Юмужциемсе? – переспросил Дрейманис. – Нет, никогда.
– А знакомые среди жителей Юмужциемса у вас имеются?
Дрейманис и на этот раз помедлил с ответом.
– Похоже, никто из моих знакомых там не проживает.
Розниек подробно записал ответы на бланке, затем поднял глаза на Дрейманиса.