– Любовникам своим будешь указывать, как тебя трахать! – снова начинал орать Андрей во всю глотку, наверное, для того, чтобы те люди, которые в тот момент сидели в своих квартирах за закрытыми окнами, могли это услышать.
– А тебе не надоело за каждым столбом видеть тайных любовников? – прошипела я, уводя мужа подальше от жилого сектора.
Но после этих слов муж снова начинал возмущаться тому, что такая развратная и похотливая женщина, как я, недостойна такого замечательного мужа, каким являлся он, терпя все мои похождения налево. И я просто обязана каждый день молиться на него и вымаливать прощение за своё безобразное поведение. И после этой душещипательной речи мы в полном молчании шли домой, потому что разговаривать дальше было бессмысленно.
Или другой случай. Сломалась у нас табуретка, что было неудивительно, потому что она уже давно отслужила свой срок верой и правдой, так как была ровесницей Андрея. И в выходной день мы вместе с детьми пошли в мебельный магазин.
Путь до магазина прошёл относительно нормально, без эксцессов и скандалов. И в мебельном салоне мы сразу же выбрали подходящую табуретку. Я её оплатила и хотела забрать, но женщина-продавец сказала, что перед нами находится витринный экземпляр, но на складе у них имеется несколько точно таких же табуреток, и одну из них она сейчас принесёт. И требуется лишь подождать несколько минут.
Согласившись, мы стали ждать. А между тем у кассы, где мы стояли, стал собираться народ, чтобы задать продавцу свои вопросы. И как только женщина вернулась со склада, неся в руках нашу табуретку, муж совершенно неожиданно начал кричать так, что все стоящие вокруг люди, включая вернувшегося продавца, чуть не подскочили на месте.
– Олеся, почему ты до сих пор не подстригла Артёма? Чего ты ждешь? Или ты хочешь, чтобы у ребёнка вши завелись?
– Что ты кричишь! – цыкнула я на мужа. – Люди же кругом!
– А что мне ещё остаётся делать, если ты за ребёнком не следишь! – продолжал орать муж.
Покупатели начали аккуратно отодвигаться от нас, а продавец, не шевелясь, стояла на месте, не зная, как ей быть дальше.
– Для начала, не нужно устраивать скандал в людном месте! – приглушённым голосом продолжала отвечать я мужу. – Неужели ты не мог подождать до дома?
– А почему я должен ждать? – снова закричал муж. – В отличие от тебя, я всегда забочусь о своём ребёнке, а не только тогда, когда мы находимся дома!
– Но если ты, действительно, хочешь позаботиться о своём ребёнке, то постарайся не делать его свидетелем скандала, в который ты всех нас сейчас втягиваешь! – прошептала я в ответ.
И прежде чем муж выпустил из своего рта новую порцию гнева и оскорблений, я обратилась к ошарашенному продавцу с просьбой отдать нам табуретку. Не говоря ни слова, женщина передала мне покупку, после чего я, сопровождаемая пристальными взглядами многочисленных покупателей, поспешила выйти вместе с детьми из магазина.
И едва мы оказались на безлюдной улице, как весь пыл мужа утих, и он беззаботной походкой пошёл в сторону дома, словно ничего только что не было.
И что мне стоило делать в этой ситуации? Как я могла заставить мужа не устраивать истерики при посторонних людях? Ведь желая опозорить меня, он позорил и себя тоже. Но ревность, гнев и ненависть настолько сильно въелись в его нутро, что напрочь заглушили собой все доводы разума. С Андреем было бесполезно разговаривать. Бесполезно было что-то объяснять. Он слушал только себя и поступал, следуя лишь своей извращённой логике, не позволявшей ему видеть реальную картину происходящего. И нам с детьми оставалось лишь терпеть эти психические припадки Андрея, поскольку иной альтернативы в обозримом будущем я не видела.
Став старше, я растеряла весь свой девичий запал, вконец измучившись в борьбе за выживание. Все мои желания притупились, а мечты о разводе я воспринимала как утопию, которой никогда не суждено сбыться. Мне стало безразличным моё будущее, и потому я перестала бороться за собственную свободу. Я жила сегодняшним днём, не желая заглядывать в будущее, так как мой жизненный опыт подсказывал, что ничего хорошего грядущий день дать мне не может. Именно поэтому я просто волокла на себе это крест, который кто-то и когда-то вручил мне, и надеялась лишь на то, что конец моего пути уже близок. И потому с отчаянием обречённого на казнь я шла по жизни, не заботясь о том, куда и к чему приведёт меня этот путь.
Когда после окончания декретного отпуска я снова вышла на работу, то мне пришлось по новой доказывать начальству, что я – достойный сотрудник, и, несмотря на наличие двоих детей, вполне способна конкурировать своими деловыми качествами с коллегами мужского пола. Прошёл не один месяц, пока снисходительно-высокомерное отношение к моей особе не сменилось уважением и доверием. Возможно, из-за этого в чём-то пострадали мои дети, так как я не успевала посещать утренники у Артёма в детском саду и практически не помогала в учёбе Алёне. Но я старалась хотя бы иногда радовать своих детей совместными походами в кино и прогулками в парк, чтением вслух сказок на ночь и добрыми словами о своей любви к ним.