И тем не менее выматывающая.
Или же дело всего лишь в его характере? Ацу никогда не любил шумные сборища.
Голоса и музыка стали громче, словно шире отворили дверь. Ацу обернулся.
Оставив портьеру тяжело колыхаться, на балкон скользнула Ллия. Глаза их встретились, Ацу чуть нахмурился, недовольный вторжением.
– Это мой праздник, а вы уединяетесь, – голос Ллии был обычен, она говорила с лёгкой улыбкой, но в словах звучал укор.
Ацу замялся, не зная, что ответить. Ллия не спускала с него взгляда.
– Вокруг Вас полно слушателей, – попытался он всё-таки. – Зачем Вам ещё и я?
– Без Вас скучно, – девушка подошла поближе, всё так же не отпуская его глаза своими. Встала рядом, наконец отвернулась, всматриваясь в ночь.
Будущий маг вздохнул облегчённо: ему было не по себе, когда Ллия вот так сверлила его фиолетовым взором.
– Как я тосковала по Сорэнарэ, – в темноте он не мог чётко разглядеть выражения её лица, но по голосу послышалось, что кузина улыбается. – На Водном мне снились здешние ароматы. И эта влажная, можно сказать, даже одуряющая жара – я просыпалась в слезах, мечтая вновь почувствовать её прикосновения.
Ацу понимающе кивнул, забыв, что Ллия не может видеть этого движения. В Огненном городе ему тоже порой снился замок. Сорэнарэ проникал в кровь, не давая забыть себя, пульсировал в жилах, единовластно царствуя над душами своих детей.
– Помните, – голос Ллии снова разбил тишину, – как мы бегали от нянек по алорским лесам.
Слова кузины не были вопросом, ответа она не ждала.
– А как я свалилась в ручей, помните? – девушка негромко рассмеялась. – Я так испугалась, оцепенела от ужаса. Думала, что умру.
Ацу опять кивнул – он помнил. Давным-давно, более десяти лет назад. Тогда они с Ллией, как обычно, удрали от воспитателей, намереваясь пробежаться до дальнего леса. Только упустили из виду, что лишь буквально пару дней назад закончился период дождей, почва размокла, а многочисленные реки, речушки и ручейки покрупнели, наполняясь водой.
Ацу двигался впереди – как старший по возрасту и сын хозяина замка, выполняя роль провожающего. Или же – как мальчишка – был попросту намного быстрее изящной кузины. Сейчас ему было уже не вспомнить тех своих чувств.
Услышав вскрик девочки, поначалу Ацу не принял его всерьёз. Остановился, поняв, что Ллия отстала, крикнул негодующе, чтобы поторапливалась. И только потом, когда до слуха донёсся слабый, испуганный – даже не голос – какой-то писк, поспешил вернуться, разыскивая среди деревьев знакомый силуэт.
Когда сообразил, что кузина, поскользнувшись на мягкой земле, слетела в ручей, Ллия уже, кажется, прощалась с жизнью – в глазах её, что почти заливала вода, крутился смертельный ужас. Таких огромных глаз Ацу за свою жизнь больше ни у кого не видел.
Недоумевая, в чём дело, – сам-то он плавать умел, и просто в голову не пришло, что кузина тонет, – протянул руку. Тогда ещё, вот это он помнил явно, проскользнула мыслишка, что задаст он ей, когда девчонка выберется: а зачем она пытается над ним подшутить?
Но сила, с которой Ллия вцепилась в протянутую руку, прогнала лишние мысли.
Помочь ей вылезти на берег труда не составило, вытянуть лёгкую девочку оказалось несложно – однако Ллия продолжала сжимать его кисть мёртвой хваткой, пока не оказалась на твёрдой поверхности. Только потом, убедившись, что всё позади, что вода уже не затянет, не накроет с головой, она отпустила руку кузена, съёжилась на корточках спиной к страшному ручью и разревелась.
– Даже стыдно вспоминать, – в словах девушки послышалось смущение: возможно, сейчас перед её внутренним взором предстали те же события – лишь с другой точки зрения.
– Когда кажется, что вот-вот умрёшь, не до здравомыслия, – попробовал Ацу её успокоить.
Однако при этой фразе вспомнились вдруг собственные переживания – и резкая ясность в сознании, когда он понял, что в ловушке, что сработала «звезда Юрисаэ», светловолосый противник поймал его. Когда же это было? Кажется, уже так давно, а ведь прошло... не более трёх лет.
– Ацу, – удивительно, как мог её голос надломиться на таком коротеньком слове?
– Да? – отчего-то в горле пересохло. Как-то сразу, вмиг.
Ллия повернулась, снова устремляя на него глаза. Нахлынуло пугающее напряжение.
Кузина стояла так близко, совсем близко. Слишком близко.
– Тари-тиэ, – он вздрогнул – столько лет не приходилось слышать детское прозвище. – Поцелуй меня.