Ту ночь Тенки помнил, как сейчас. Чёрный, почти ощутимый, жидкий мрак затопил улицу, когда тщательно нацеленной ударной плетёнкой нинъе вырубил фонарное освещение. Велел Ацу стоять на месте, если что, кинуть мысль и поднять шум в стороне, отвлекая внимание. Сам он, впрочем, надеялся, что обойдётся без шума. Так и получилось.
О краже этой – глупой, неловкой, почти бессмысленной – чего там вынести удалось, побрякушек с горсть, знал Йисх. Знал и смотрел сквозь пальцы, словно подначивал даже, не словами – безмолвно. Ещё, верно, хихикал себе втихомолку, подбирая верёвочки, ремешки, ниточки – чтобы связать адепта, превратить в свою марионетку.
Для чего бы это Йисху – огонь его знает. Но нинъе не покидало чувство, что Красноглазый присматривается к нему, ходит вокруг да около, как сам Тенки ходил вокруг облюбованного дома, наблюдает и записывает, чтобы потом найти добытым сведениям применение.
Пока что приходилось терпеть.
Да и сбыть краденое – хотя к чему такие фразы – Йисх тоже помог.
Нинъе готовился повторять ночные вылазки, готовился к новым попыткам и тщательному выбору подходящих для дела домов, ибо за один раз набрать нужной суммы не смог. Сердце захватывало ледяной горстью, когда Тенки представлял, что станется с ним в случае, если попадётся, – но вместе с тем нинъе непреодолимо тянуло рисковать, устраивая самому себе неясного смысла проверки. Он непременно отправился бы на ночную прогулку снова, оправдываясь якобы необходимостью. Однако Йисх купил принесённое сполна, за цену, как подозревал адепт, гораздо выше истинной.
Красноглазый же помог Тенки справиться с последствиями заклятия – непомерной силы аурой, никак не подобающей третьекурснику. Откопал где-то хитрое заклинание на тридцать три цепочки, сказал, что государственный секрет, и запретил распространяться. Мудрёная штуковина работала славно, позволяя носителю и притушить свой уровень до неразличимого, и мгновенно раскрыться, выдавая всё полностью. Если ауру станут проверять рассчитанными на точное измерение приборами, прикрытие не сработает, предупредил учитель. Но не привлекать внимания оно поможет.
Таскать его постоянно было неудобно, но очень полезно. Особенно подарок пригодился Тенки в его гулянках по городу: раньше адепт всё опасался не вовремя наткнуться на старших, теперь мог радоваться жизни, стоило только сменить форму на неприметный костюм мастерового.
С Йисхом, в конечном итоге, получилось, как маг и говорил: тысяча мене стали его ценой за эксперимент. Вот только ему достались и доказательства преступления Тенки. Теперь при желании Йисху не составит труда избавиться от присутствия нинъе в Королевской школе. Оставалось надеяться только, что желания не появится, и никакой корысти в использовании ученичка Красноглазый не обнаружит.
Взбунтоваться Тенки не мог, боевой маг не по зубам адепту-малолетке. Опять же – пока что.
Но вот Ацу против Тенки взбунтоваться мог. Чем и воспользовался.
Сразу после кражи элхе заявил, что не желает больше повиноваться противозаконным идеям сокурсника. Это было предсказуемо, Тенки и так уж удивлялся, что тот не высказался раньше. Видно, история с кражей явилась последней каплей, переполнившей чашу терпения, хотя уже давно Тенки втихомолку ждал бури.
Буря случилась, вопреки ожиданиям нинъе, тихо и мирно. Просто – с неживым, как обычно, лицом сокурсник сообщил, что потакать развлечениями Тенки не намерен. Использование знаний, полученных в школе, не на защиту граждан, а вовсе против них, нарушение права частной собственности, неприкосновенности жилищ, воровство – выйди хоть малая доля этого на белый свет, и нинъе придётся распрощаться с Королевской школой.
Останавливать соученика Ацу не стал. Видимо, рассуждал, что тот и сам в состоянии принять правильное решение. Только отстранился и свёл к минимуму разговоры между ними. И с самого января словно видел в нинъе преступника, более того – опасного, невменяемого маньяка, стараясь каждой фразой будто осадить мерзавца.
Быть мерзавцем Тенки не нравилось.
Но дразнить Ацу – другое дело.
Жаль, нельзя было продолжать эту забаву вечно – сейчас на первый план вышли иные проблемы.
– Вот и закончился последний урок, ага? – Тенки глянул на застывшего под солнечными лучами сокурсника.
Ацу медленно кивнул.
– Определение, – прозвучало одно лишь слово.
– Трудно тебе, а? – усмехнулся нинъе.
Ацу сузил глаза, посмотрел на соученика строго: