Однако способ добраться до таких заклинаний всё же наличествовал. У каждого заклинания когда-то был создатель, а добросовестные хронисты старательно делали свою работу. Толстенные тома с жизнеописаниями магов же никто не думал упрятывать от глаз любопытных адептов, и получить их на руки не составляло труда. Охотнику за знаниями оставалось лишь перелопатить кучу этих томов, сопоставляя написанное в разных источниках, а потом дело за мозгами и знаниями, чтобы связать обрывки заклинаний воедино. Занятие весьма долгое и трудоёмкое, но что поделать, если самые интересные вещи на уроках не преподают.
Привычно достав из шкатулки, по габаритам скорее ящика, очередной фолиант, Тенки бухнул его на стол. Рядом легла тетрадка, заблаговременно раскрытая на нужной странице. Три страницы уже были исписаны – результаты прежних исследований.
На первой – заклинание, которое, по идее, могло уничтожить враз полматерика, придуманное в далёкое Смутное время и убившее во время испытаний собственного создателя. По причине изрядной давности, к сожалению, не все элементы удалось установить, и Тенки порой с тоской думал, что в подвале наверняка нашлось бы полное описание. А так – увы: приходилось восстанавливать по частям, самостоятельно комбинируя разрозненные сведения.
Это увлекательное исследование подросток начал с ноябрьских каникул, однако невзирая на два месяца упорного труда в заклинании по-прежнему зияли лакуны. Иной раз Тенки охватывал соблазн додумать и испытать плетение самостоятельно, и лишь воспоминания о кончине прежнего создателя останавливали любопытство.
Вторую страницу занимало заклинание, по преданию, дарующее магу невидимость. Полную и абсолютную – не чета полотнищам и сеткам, что проходили на уроках практической магии.
Это заклинание не только скрывало мага от чужих взглядов – объект нельзя было определить и на ощупь. В одной из книг кратко говорилось о предполагаемой возможности проходить сквозь твёрдые предметы, в другой писали, что «при снятии заклинания в момент, когда какой-либо из членов объекта находится внутри иного объекта, повреждается слабейшая энергетически суть». Это означало, что, фактически, заклинание невидимости можно было использовать и в боевой магии.
Пользуясь невидимостью, подойти к противнику вплотную и засунуть одетую в металлический покров руку тому в голову. И снять заклинание.
Про себя Тенки называл плетёнку «Мозги в кулаке».
Жаль, что невидимость тоже пока не работала. Впрочем, книги об этом и твердили: легенды ходили разные, но доказательств, что хоть одному из магу удалось довести заклинание до ума, ещё не нашли.
Третьей места в тетради удостоилась «маска вора».
Усиление зрения, скорости реакций, мускульной силы, обоняния и слуха – с таким заклинанием не нужна и невидимость. Маг превращался в боевую машину – тихую, неслышно крадущуюся пантеру, снаряжённую парой острых клыков вдобавок к идеальным пяти чувствам.
Тратить такое на банальное воровство – безумная расточительность. Правда, создавший заклинание маг был всего лишь безобидным теоретиком. Проверял изобретённое на своих учениках: в то время маги не делились по областям, и каждый разбирался и в технической магии, и в целительстве, и в боевой, поэтому практики под началом теоретиков не были редкостью.
«Маску вора» Тенки нашёл полностью – как раз в биографии мага-создателя, написанной одним из проверявших заклинание на себе бывших учеников. Библиотека Королевской школы обладала действительно впечатляющим набором книг.
Недостаток у «маски» обнаружился лишь один – непомерный расход энергии. И во времена создателя маги, обвесившись всевозможными накопителями, могли находиться под действием заклинания не более десяти минут; и теперь тоже, пусть роль многих накопителей с большим успехом выполнял один-единственный, настроенный на носителя амулет, – заклинание жрало энергию со страшной силой.
Поэтому сейчас Тенки искал «противоядие». Рецепт, могущий замкнуть на себя «маску вора» и дать необходимое количество энергии без лишения оной собственно мага. Искал уже которую неделю и до сих пор – безуспешно. Вот и сегодня...
Устроившись за широким столом, подросток распахнул книгу.
Треугольник часов показывал в районе трёх, когда глаза Тенки начали уставать разбираться в хитросплетениях букв и запутанных фразах хронистов – любителей красиво выразиться.
– Ну-ка! – неужели наконец улов?
Тенки придвинул к себе тетрадку и лихорадочно заводил глазами по элхеским строчкам.