Теперь все несовпадения и странности многочисленных баек про нападения зверей стали ему понятны, как доказанная учителем теорема.
Ясное осознание того, что именно ему, Косте, мангур предоставил последний шанс на спасение его самого, Хо и спутников, пробрало до дрожи, даже кончики пальцев затряслись. И ведь никому нельзя ничего сказать, они и так считают его блаженным, и присматривают, как за маленьким, а после такого объявления и вовсе глаз не спустят. Будут следить как за пациентом в дурдоме.
Значит, если он решит что-то сделать, нужно представить дело так, словно он не при чем. Если заранее не позаботиться о надежном плане и собственном алиби, ему потом всю жизнь не рассчитаться за зверей.
Черт, что творится?! Ведь он рассуждает так, словно уже сделал выбор… и даже не сомневается, что звери просто уйдут и никого не тронут! А вдруг этот гипноз именно на то и направлен, что заморочить, обмануть, заставить открыть дверцу и стать первой жертвой?!
В глазах внезапно потемнело, словно с Костей случился солнечный удар, и перед глазами мягко засияло странное, бледно фиолетовое небо с быстро несущимися рваными багровыми облаками. Сидящий на камне беловолосый старик смотрел парню прямо в глаза и что-то жестко и устало объяснял на резком, каркающем языке. Часть слов была смутно понятна, но смысл большинства фраз терялся, путался в непривычной тональности звуков.
И все же основное Костя понял, убивать людей категорически запрещено… и нападать тоже. Лишь в том случае, если они сами нападут или причинят непоправимый ущерб телу.
Он еще пытался рассмотреть, дослушать, понять, где оказался, а окружающий мир уже обрушился на него вопросом Таша:
— Эй, заснул, что ли?
— Немного задремал, — нарочито потянулся Костя, — а что? Когда обедать будем?
— Через час. Хутамщик скоро придет, вещи погрузим и пойдем похлебаем жидкого. Вот, держи твое молоко, я пока к пекарю схожу, мешок сухарей возьму. Вечерней остановки не будет.
Вот оно что, значит, мангур как-то понял это заранее… оно и неудивительно, если предположить, что он у всех может читать в мозгах…
Но тогда получается, что действовать нужно немедленно? А как, кто бы еще подсказал?
В голове снова потемнело, теперь на короткий миг и он ясно припомнил свою ярость, желание, чтобы бандит упал со ступенек. Это он на что намекает?
Что он, Костя, одной лишь силой своего желания?!
Бред.
Полнейший.
И он готов это доказать прямо сейчас!
Парень небрежно оглянулся на клетки и обнаружил, что Юфот с Памо уже заперли зверей и, о чем-то мирно переговариваясь, неспешно топают к ним с Хо.
Вот и отлично, ничто не повлияет на чистоту эксперимента, рассерженно хмыкнул парень. Прикрыл глаза и сосредоточился, представляя, как тяжелый, опускающийся сверху засов ползет кверху, выскальзывает из гнезда…
Резкий лязг и грохот железа заставили широко распахнуть глаза и уставиться в сторону загончика. Краем глаза заметил, как побелели лица дрессировщика и его помощника, как потянулись к оружию их руки.
Но центральное зрение видело другое. Метнувшегося в сторону соседней клетки мощного пятнистого зверя, ловко зацепившего когтями и рванувшего вверх кованый засов. А в следующую секунду две гибкие тени одним движением взлетели на крышу соседней сараюшки, чтобы исчезнуть в примыкающем к ней огороде.
Стану оставалось только гадать, почудился ему или нет благодарный прощальный взгляд золотистых глаз.
Глава 6
Тина
— Свинство подлое! — Костик расстроенно пнул рыжую кучку и сыроватый песок веером разлетелся вокруг ног.
Парнишке хотелось плакать и ругаться, а он не мог сделать ни того, ни другого. Едва с ресниц Костика срываются невольные слезинки, Сая начинает бормотать что-то про несчастную девочку, и смотрит при этом так сочувствующе и жалобно, что в душе поднимается раздражение и возмущение, сколько можно говорить, не девчонка он!
А материться не позволяет воспитание и гордость, мама всегда говорила, что первый признак слабой натуры — желание вылить недовольство собственными ошибками и промахами на совершенно невинных людей. Или зверей. Или просто в никуда.