И ведь почти удалось, мешал только деревянный бутончик, больно впившийся в кожу. Костик присмотрелся — на соседней раме такого нет, наверное, отломался при странствиях трельяжа. Значит, можно с чистой совестью отломать и второй, для симметрии.
Бутончик отламываться никак не хотел, зато, когда Костя начал его крутить, вдруг повернулся в другую сторону. Раздался легкий скрип и часть рамы внезапно сдвинулась вбок, открывая узкий тайничок.
У Костика даже дыхание перехватило, в предвкушении сногсшибательных сокровищ. Сразу вспомнились стулья Бендера и сундуки Монте-Кристо.
Однако в тайничке был лишь свернутый трубочкой пожелтевший от времени документ, написанный старинным шрифтом с завитками и ятями.
Костик разворачивал его трясущимися пальцами, впервые в жизни забыв про недоеденный бутерброд и про телик. Полустёртые линии странного рисунка почти сразу ввергли его в уныние и разочарование. Слишком мало это походило на план, по которому можно отыскать сокровища Креза. Но постепенно пришло понимание, что какой-то смысл в трех вытянутых окружностях расположенных по углам начерченного в центре треугольника все же есть. Как и в крошечных значках, напоминающих латинское и.
И все же ему пришлось потратить на раздумья почти три дня, пока Костик уверился, что правильно разгадал значение всех символов.
А потом еще неделю, в ожидании отъезда матери в санаторий. Она подрабатывала там вот уже третье лето, с тех пор, как убедилась, что за Костика можно не волноваться. Не станет он связываться с дурной компанией. И пить в подъезде пиво с одноклассниками тоже не захочет.
Зато к тому времени, когда Костик, наконец, остался один и решился приступить к делу, план мероприятия сложился полностью. И все необходимое было приготовлено. И свечи и таз с водой и три упомянутых предмета, к которым потянулась душа.
Он сделал всё, как полагалось. Еле протиснувшись между створок трельяжа, встал ногами в таз с водой. Едва не задевая загодя зажженные свечи полами любимой рубахи, с выражением прочел обведенные рамочкой слова. Бессмысленные и чуждые его разуму. Выученные за эти дни почти наизусть, они разносились по комнате чудным эхом, отзываясь в душе невольным трепетом.
А вот когда должно было произойти что-то замечательное, например, открыться еще один тайник, вдруг стало темно…
По телу при одном только воспоминании о той, глубокой и непроглядной мгле, прошла крупная дрожь, и Костик распахнул глаза.
Оказалось, он задремал, и сквозь листья кое-где уже проглядывают первые, бледные звездочки. Девчонки рядом уже не было, и это почему-то больно задело самолюбие парня. Не зря говорили друзья, что от этих баб одни проблемы.
Костик попробовал осторожно повернуться на бок, и это удалось на удивление легко. Так легко, что парнишка внезапно запаниковал, поднял еще слабую руку и попробовал себя ощупать.
Первые же ощущения ввергли его в глубочайший шок. Тела не было. Вернее, было, но вовсе не его, Костика. Невероятно худые, выступающие наружу ребра и впалый живот никак не могли принадлежать тому Косте, каким он был еще вчера.
Или это было не вчера?!
По коже непроизвольно поползли мурашки. Сколько же времени должно было пройти, чтобы из ста пятидесяти килограммового здоровяка получился вот этот скелет? И где, черт, побери, он вообще находится? А что думает мама?!
Воспоминание о матери разбудило в душе парня чувство вины и раскаяния, и Костик поторопился переключиться на другую проблему. Благо их у него теперь хватало. А о матери он подумает позже, когда поймет, во что влип. Или, когда начнет решать, как из этого выпутаться.
Немного погодя Костик снова ощупал себя, стараясь не особенно пугаться выпирающих костей и суховатой кожи. Общее впечатление оказалось на удивление сносным. Ран и царапин не было, как и ушибов, которые обычно угадываются по прикосновению к ним.
Немного удивило отсутствие всей одежды, кроме непомерно широких для него теперь джинсов. Однако на фоне остальных сделанных открытий эта проблема показалось почти пустяковой. Легко разрешившейся с помощью найденного в кармане куска проволочки.
Костик сам не заметил, как снова уснул, а когда проснулся на рассвете, с изумлением обнаружил, что вокруг полно народу. Люди бродили и переползали с места на место, ища освещенные солнцем пятачки, за ночь заметно похолодало. Но Костик пока не готов был последовать их примеру, просто повернулся на бок и наблюдал, стараясь понять, что это за место и кто все эти люди.
Разговаривали они мало, тихими шепотками, и это не могло не насторожить парня. Мама всегда говорила, что у Костика ум исследователя, душа романтика, а сердце воина, и сам он был с этим вполне согласен, правда, немного сомневаясь насчет воина. Но когда мать записала в секцию рукопашного боя — все же пошел. И даже отзанимался почти два года, пока не понял, что больше не вынесет ни обидного смеха соучеников, ни вечных гематом.
Понаблюдав с час, парень твердо уверился, что попал по-крупному. Не были эти люди ни воинами, ни торговцами, так, какой-то сброд. Несколько женщин, одетых как и его соблазнительница, в полотняные бесформенные платья до щиколоток и свисающие на спину платки, держались особняком, начиная шипеть и повизгивать, когда кто-то из мужчин пробирался слишком близко от них.
Но и мужчины были одеты не лучше, в потертые холщевые штаны, некрашеные, но затертые почти дочерна, и рубахи без воротников и пуговиц. Разговаривали они на непонятном языке, но смысл сказанного почему-то был Костику смутно понятен.
Постепенно парень сообразил, где они все находятся и эта информация вовсе не прибавила ему оптимизма.
Это была яма. Довольно глубокая. То ли природный овраг, то ли искусственно выкопанная траншея или выработка — неважно, но выбраться наверх было невозможно. Росшие наверху огромные деревья заслоняли панораму пышными кронами и держали нависающий над ямой верхний край прочно переплетенными корнями.
Разглядывая людей, Костик постепенно сообразил, что гуляют они не просто так. Видимо где-то в углу был ручей или лужа, потому что возвращались оттуда эти странные жители ямы с мокрыми волосами и залитыми водой рубахами. Он уже тоже решился было сходить, напиться, но все вдруг засуетились, начали собирать расстеленное на земле тряпье и связывать в узелки нехитрый скарб.
Сначала Костик не понял, откуда они узнали, что нужно торопиться, а потом случайно поднял кверху глаза и замер от потрясения. Почти посередине самой большой полянки с неба опускался невероятный агрегат. Смесь корзинки от воздушного шара и строительной люльки, в каких штукатуры на высоте работают. Только в несколько раз больше.
Но вовсе не эта люлька так поразила Костика, а стоящий в ней мужчина. Он был одет точь-в-точь как древние греки, в тунику с широким поясом и сандалии, оплетающие ремешками тугие икры. Сбоку, как и полагается, висели короткие и широкие ножны, и торчавшая из них внушительная рукоять, замотанная засаленной полоской кожи, подтверждала подозрение Костика, что это вовсе не бутафорское оружие.
Люлька замерла, не дойдя до дна ямы сантиметров семьдесят, и ближайшие к ней мужчины торопливо полезли на нее, стараясь устроиться так, чтоб не коснуться стоящего неподвижно, как статуя, воина.
Он совершенно бесстрастно взирал на копошащихся людей с высоты своего роста, и в какой-то момент, непонятно по каким признакам определив, что люлька нагружена достаточно, топнул ногой.
Все, не успевшие залезть, прыснули прочь, как мыши от кота, люлька дрогнула и неторопливо поползла вверх. Костик проводил её взглядом и неуверенно поднялся на ноги. Его еще немного шатало, но в замеченный угол парень добрался почти уверенно.
Тут и в самом деле была вода, тощий, грязноватый ручеек стекал по корням и исчезал под грудой камней перегораживающих яму. Костик сначала вдоволь напился, стараясь не вспоминать самый главный мамин запрет, никогда не пить из ручьев и речек некипяченую воду. Затем, поверив обонянию, заглянул за угол и обнаружил "удобства".
Назад он вернулся как раз вовремя, люлька снова опускалась. Народ дисциплинированно толпился неподалеку и Костик неожиданно задался вопросом, а нужно ли ему туда, наверх? Тут есть вода и тень, откуда-то берется еда… воспоминание о супчике потянуло за собой воспоминание о девчонке.