Сергей так до сих пор и не известил российское руководство — Вествуд и так был «двойником», о чем ФБР были в свое время информированы самим Сергеем! Суховлинский также не знал, для возвращения Сергея «в строй» не требуется практически ничего делать. Так уж вышло, Сергей шагал по жизни беспечно шпыняя перед собой тугой клубок интриг спецслужб двух великих государств…
Помимо своей воли Сергей все чаще и тщательней обмусоливал эти планчики — пнуть клубочек в нужном ему направлении и снова зажить полноценной, полной опасностей и непредсказуемости жизнью…
С другой стороны, совсем в глубине витала подлая мыслишка, а тем ли делом он занимается? Что он будет рассказывать Сашке о своей жизни, кроме красочных повествований явок, чистки оружия, зубрежки кодов и шифров! Разумеется, когда придет время… Что он сможет передать ему, кроме умения так обхитрить человека, чтобы он полностью раскрылся перед тобой и выложил всю известную ему секретную информацию; как вырвать свою жизнь из лап дьявола и при этом дать хорошего пинка старухе с косой! А так называемые человеческие ценности? А те мечты, что…
— Ну, чудила афганская, странник хренов!
«Какого черта, за мной прилепился Афган!!» мысленно успел взвыть Стоцкий. Он не стал стремительно оборачиваться, возможно, именно этого и ожидали. Он как раз находился возле угла жилого дома, и из-за которого всегда можно получить приличный удар по безмозглой башке.
Вместо этого развернулся на девяносто градусов, спиной к открытому пространству сквера и держа в поле зрения угол дома и тех, кто был сзади.
Трое. Вроде бы незнакомые рожи, как показалось при свете не самого яркого в мире уличного фонаря. И вновь показалось, в отдалении мелькнул, словно приближаясь, серый бушлат, перекрещенный светящимися ремнями портупеи.
А из-за угла, как и предполагалось, показался еще один. Тот, который должен был бить. Их слабое звено. Потому как — один. Просто и даже примитивно. И прорываться надо было сразу, пока не объединились. Сергей прилично дрался, но если у каждого по куску арматуры, то спасует и Джеки Чан. «А ведь я даже ни одного его фильма не посмотрел!» напоследок удивил себя откровением. К месту и очень вовремя…
Он не стал ждать приближения тех троих для выяснения отношений. Шагнул к намеченной жертве, взметнул руки, имитируя удар, и с размаху зафиксировал свой ботинок между ног противника, там, где сходились вместе брючины. И когда, тот, охнув, стал заваливаться на бок, добавил другой ногой в физиономию. Раздавшийся хруст не сулил ничего хорошего обладателю резко закинувшейся назад головы, но Сергея уже не интересовали детали.
Метнувшись за угол, он помчался что есть духу по ночным дворикам, нисколько не стесняясь своего бегства.
Ага, помнится, в этом доме сквозные подъезды. Если, конечно, не заколотили…
Обернулся назад. Преследователи пыхтели метрах в пятидесяти. Видят его прекрасно. Ворвался в центральный подъезд этого длиннющего дома, преодолел подъем-спуск и пулей вылетел из противоположного выхода. До соседнего подъезда ему надо было успеть раньше, чем здесь окажутся «гончие». Дверь, рывок. А теперь, мягко, но быстро прикрыть ее. Есть!
Он услышал гулкий хлопок соседнего подъезда. И вновь длинный скачок к противоположной двери, так же мягко прикрыть ее, в два шага добраться до ограды детских яслей. Прыжок, захват, тело переброшено через металлические прутья и надежно укрыто в низких, но густых кустах акации. И затаиться. Не мальчик, в конце концов, чтобы кроссы давать и со шпаной юшку пускать.
Вот они. Вырвались из подъезда, словно пробка из бутылки шампанского. И озираются. То-то, идиоты! Нашли, за кем гоняться…
Они довольно быстро сообразили, с той стороны дома ему деваться было некуда — напротив возвышалась глухая стена местного Дома Культуры, напоминающего скорее рейхстаг образца мая 45-го, а в стороны тянется унылый и пустынный двор, где бегущего человека было бы видно в течение нескольких минут. С этой же стороны дома в некий пятачок сходятся несколько извилистых и затемненных тропинок, в том числе и та, по которой они домчались сюда. По любой из них Сергей мог давно скрыться. Несколько минут догоняющие осмысливали сложившееся положение, и зловещий мат огласил окрестности.
Дыхание восстановилось, и он уже с интересом рассматривал этих неудачливых Спидди-гонщиков. Определенно, незнакомые лица. Те самые трое. Значица, четвертого он вырубил довольно качественно. Убивец, блин.
Тяжелые сытые морды, обритые по последней российской моде. Выражения глаз не рассмотреть. Доведенные до престижной тучности тела, облаченные в нетленный «Адидас». Явная турецкая кожа заканчивает банальнейшую композицию «Новорусский перекур». Так что же им надобно было? Шпана, косящая под «братишек»? А иного объяснения и быть не может, если… если только не увязывать их с примелькавшейся ментовской формой. А он-то уж было подумал, премерзкая сценка во дворе забыта…
Так-так, подались, родимые, прочь. Да и мы поплетемся восвояси, вот только еще чуток расслабимся, на далекое небо глядючи.
Голоса стихли. Прохладная тишина растворила бодрящий эпизод без остатка. Сергей выполз из своего укрытия. Веселенькая ночка! А теперь с оглядками (не хватало еще шпиену на китайскую «выкидушку» напороться!) до дома.
Родной двор ничем примечательным не встретил. Никто не опорожнялся с матерком на деревянных медвежат, не сверкали наикрутейшие печатки, ничего, способного насторожить его чуткую натуру. В окнах темно. Лена, наверняка, спит. Да и что ей делать в два часа ночи-то? Он бросил вокруг себя проницательный цэрэушный взгляд, набрал код на входной двери и открыл ее. В ту же секунду белесое облако ударило в лицо, проникая едкой и вонючей ватой в носоглотку, и отключающийся мозг успел уловить незамысловатое обращение:
— Падла…
И круговорот ступенек в природе…
Глава 6
— Ну, паря, очухался?
Голос был настроен на дружелюбную волну. Кажется. Голова плавно покачивалась на волнах, и выходить на берег совсем не хотелось.
— Да ладно, вставай, бомжатник!
Нет, с этими голосами не помечтаешь! Сергей приоткрыл глаза. Ничего, вроде. Все видно. Только сон еще, оказывается, не закончился. И снилось ему, расположился он без всяческих удобств на дощатом настиле среди мрачного вида серых стен, сходящихся в зарешетчатом дверном проеме. Тоскливое освещение. Жутко воняет. Так воняет, как если бы он на вечере пил, то его непременно вырвало бы.
Руки-ноги в порядке. Надо попробовать встать. Получилось. А теперь, как обычно в снах бывает, следует подойти к решетке и открыть ее. Только бы, как тоже частенько случается, не увязли бы ноги в полу!
Он сделал пару неуверенных шагов, одновременно пытаясь вспомнить, присутствовали ли раньше в его снах рассуждения, базирующиеся на исходной точке — это с ним происходит во сне? Не придя ни к какому решению, он подергал прутья. Заперто, Штирлиц! И Вы, Бонд, попались тоже.
Новый приступ дурноты. Вдохнул полную грудь спертого воздуха, закашлялся, выдохнул. Развернулся и прижался спиной к решетке. Обозрел камеру и уперся взглядом в старичка на соседних… ну-да, натуральных нарах. Всклокоченная бороденка и грива спутанных грязных волос, пиджачишко на голое тело, босые ступни застенчиво выглядывают из порванных брюк. Любопытные живые глазенки. С остервенением почесал себе бок под пиджаком, достал пятерню, подозрительно на нее уставился. Что-то погрыз на ладони, выплюнул.
Сергей закрыл глаза, убеждая себя, вот сейчас самое время проснуться. Открыл. Мужичок растянул рот в улыбке:
— Да ты, паря, нанюхался чего?
Кошмар продолжался.
— Где я?
Не сказать, будто голос показался чужим, но какая-то непривычность присутствует. То ли язык распух, то лт еще чего. Тут глаза уставились на его же ноги, а в нос ударила та самая пакостная струя вони, которой вовсю сопротивлялся организм. А воняла-то его собственная одежда. Точнее не его одежда, а та, которая была на нем напялена в настоящий момент. Невообразимого цвета замызганная ветровка, шерстяные спортивные штаны и вдрызг раздолбанные кроссовки. Вот это все и воняло. Он провел рукой по щеке. Если бы он не был уверен, что с утра вчера побрился, то мог бы поклясться — не прикасался к станку уже дня четыре. С ужасом представил, на кого похож.