- Зар-ра-а-за – всхлипнула я, увидев картинку, нарисованную Наташкой, и тоже закатилась смехом. – П-почему-у бе-е-лы-ми-то?!
- Для контраста: черный демон - белые крылья! - угорала подруга.
- Вот только двойной истерики нам не хватает для полного счастья! – пытаясь остановить хохот, согнувшись пополам, «рыдала» я.
-Аг-га-а! – рядом всхлипывала Наташка, пытаясь не задеть кувшин с вином и пустой бокал. – Все-е-е, хватит! Не могу бо-ольше!
- Много смеемся, плакать будем, - резюмировала я нашу истерику, вытирая слезы и успокаивая дыхание. – Наливай, что ли!
Наташка кивнула и наполнила бокалы. И снова мы, поцеловавшись хрусталем, затихли, разглядывая светлый сумрак за окном, так похожий на белые августовские ночи в Сыктывкаре, но чуточку темнее и с разноцветными переливами на небе.
- Нда-а, - первой нарушила я молчание. – А миссия у нас вполне себе мирная, всего-то и надо: обезвредить безумного жреца, пробудить золотого дракона в крови у местного райна, образумить мою упертую сестрицу и усыпить двоих богов. При этом надо очень сильно постараться и никого не убить! Хотя очень хочется, - добавила я, скривив губы в ядовито улыбке.
- Ну, за миссию, - подытожила Наташка, и мы, чокнувшись, дружно опрокинули в себя бокалы.
- Знаешь, меня мучает один вопрос… - разливая очередную порцию вина, задумчиво протянула подруга.
- Почему именно мы встряли в операцию по спасению мира? – хмыкнула я.
- В точку, - подняв вверх большой палец, подтвердила Наташка.
- Почему-почему… Потому что некоторым древним скучно жить без приключений. Да еще и муж шляется неизвестно где.
- Ты про Аиду? – вопросительно подняла бровь подруга.
- Предполагаю, что именно она нас сюда затянула, - кивнула я. – Ну вот скажи, неужто во всех мирах За-Гранья мы с тобой единственные, кто имеет примесь местной крови?
- Думаю, нет. Но ведь ты – чистокровный дракон. Наверное, поэтому тебя и притянуло, а я за компанию пошла, - рассматривая сквозь тонкие стенки бокала пояс Ириды, размышляла подруга.
- Дракон, - зло фыркнула я. – Вот за это я и не люблю богов.
- За что?
Я дернула плечом, не жаля отвечать на молчаливый вопрос подруги.
- Да ладно тебе, - примирительно произнесла Наташка, с сожалением разливая остатки нектара. – Все будет хорошо!
- Вот за это и выпьем, завершая наш банкет! – улыбнулась я, и мы, салютнув друг другу, допили немного терпко, густое и красное местное вино из запасов райна Гримиума.
- Ну что, спать? – зевнула Наташка, вскакивая с подоконника.
- Пожалуй, можно попробовать, - поддержала я идею, и мы отправились по своим кроватям.
Спустя несколько минут Наташка мирно спала, свернувшись уютным калачиком, подложив ладони под щеку и влюбленно улыбаясь . Я непроизвольно улыбнулась и пожелала: пусть ей присниться Зерг и счастливая жизнь с ним. Я не знала, возможно ли это в реалиях наших наступающих будней, но если все закончится хорошо, им обоим предстоит непростой выбор: остаться вместе в одном из миров или расстаться.
Сама я собиралась возвращаться, дома ждали любимый муж и родители. Не оставляла надежда на то, что вместе с любимым мы рано или поздно порадуемся чудо новой жизни и у нас родится малыш. «Ма-а-ленький дракончик», - пяьяно хихикнула я в полумраке.
В этом мире, наверное, только я, как никто другой, могла до конца понять одержимость райны Эдассих. Желание стать матерью и родить дитя доведит порой до безумия. Весь мир, помыслы, действия и поступки, вся жизнь подчиняются единой задаче: зачать-родить. Не получилось? Значит, найти следующий способ зачать, и так по кругу. День за днем, год за годом. Пока сумасшедшая гонка в погоне за мечтой не убьет тебя или не сведёт с ума окончательно.
Мне повезло: не растеряв надежды на чудо, я смогла остановить свою шестерку вороных, что несли меня над пропастью к бездне. Почти восемь лет в рабстве у самой себя, чтобы понять: жизнь проходит, утекает сквозь пальцы, выжигая лавой действительности черные дыры в моей душе и бытие. В котором много хорошего. А возможностей радоваться еще больше. Главное, раскрыть глаза и жить, а не мучать себе и мужа горькой виной. Когда я – мы – это поняли, все встало на свои места. Попыток родить мы не оставили, но перестали ставить во главу угла мифическое зачатие и откладывать на завтра радости мира.