– № 138, мисс… Дома. Бой, лифт!
Лифт-бой повез мисс Эллен наверх. На легкий стук спокойный голос ответил:
– Войдите…
Мистер Эндрью Беркоуд встретил мисс Эллен с обычной вежливой холодностью. Не поднимая глаз, мисс Эллен сказала:
– Я исполнила…
– Садитесь, мисс Эллен, – сказал мистер Беркоуд, ибо пассажир каюты № 16 был именно он.
Он помолчал мгновение.
– Итак, вы снова на службе Особого секретного отдела. Но на этот раз с некоторыми иными заданиями… Мисс, я снова напоминаю вам: дело наше – дело огромной важности, и, пока я не добьюсь всего, я не отпущу вас. И если… если…
И мисс Эллен услышала из уст мистера Беркоуда уже слышанные ею слова, только часом раньше их сказал полковник Гресби.
– Будет смерть…
Мисс Эллен сидела рядом с Беркутом на диване и слушала резкий металлический голос:
– Преступление, совершенное английским секретным отделом в лице полковника Гресби, должно быть ликвидировано. Это сделаю я. Миллионы трудящихся всего мира…
Беркут сделал короткий жест, и мисс Эллен показалось, что она видит миллионы, бесконечные миллионы людей, согнутых за работой, на фабриках, рудниках, заводах, пристанях, доках, железнодорожных депо… Этих людей придавили и давят. Но они поднимают головы, миллионы голов, и мисс Эллен показалось, что она видит миллионы глаз…
– Миллионы трудящихся, – продолжал металлический голос, – миллионы порабощенных людей на Востоке и Западе, на Севере и Юге, не знают о преступлении, задуманном Секретным отделом. Это преступление раскрою я. Я против Гресби… И я должен его победить или погибнуть. Вы должны помнить: если погибну я, вместе со мной погибнете и вы. Поняли?
– Да, – сказала еле слышно мисс Эллен.
– И вы можете гордиться, что участвуете в правом деле на стороне тех, кто прав. Нам выпала тяжелая работа, очень тяжелая и опасная работа. Во имя истины мы ее сделаем.
– Да, – сказала мисс Эллен тем же шепотом.
– А затем еще несколько слов: к вам я не буду приезжать, так как за вашей квартирой, конечно, установлен надзор, как за всеми особо важными агентами Секретного отдела. Нам придется встречаться в заранее назначенных местах, так как сколько я пробуду здесь, в этом отеле, – неизвестно. Я буду вам сообщать по телефону. Причем…
Он на минуту задумался:
– Я придумаю способ. И помните еще раз: если вы предадите меня, вместе со мной вы предадите миллионы порабощенных людей, вы предадите их на новую беспощадную бойню во имя нескольких миллиардов фунтов, которые заработают на этой бойне банки и конторы Сити.
– Я не предам вас, – сказала тихо мисс Эллен.
На этот раз ее голос прозвучал искренне.
Беркут пожал ей руку так крепко, что она вскрикнула. С неожиданной на его лице мягкой улыбкой он извинился:
– Простите. Я забываю, что мои руки тверды, как железо…
Мисс Эллен ехала в автомобиле домой, и ее не покидало стоявшее в воображение зрелище: бесконечные миллионы людей, изможденных непосильной работой… Затем в ее памяти мелькнул давно умерший отец, докер лондонского порта… И ей показалось, что все эти миллионы лиц похожи на лицо отца, на лицо ее отца, умершего от туберкулеза и переутомления от непосильной работы.
Мисс Эллен стиснула руки в лайковых дорогих перчатках; эта прославленная балерина на мгновение почувствовала, что под изнеженной внешностью избалованной танцовщицы, служащей для развлечения пресыщенных чиновников и владельцев контор в Сити и колониях, что в сердце этой балерины на мгновение проснулось странное ощущение: мисс Эллен почувствовала, что в ней заговорила другая Эллен, вторая, настоящая Эллен, которую загнали, заставили забыть о себе самой: дочь докера Огарка, девчонка, бегавшая по грязным улицам рабочего Поплера, дочь пролетариата.
Это странное и необычайное ощущение взволновало мисс Эллен. Что-то больно кольнуло сердце балерины. Сжав губы, она постаралась отогнать это ощущение усилием воли и задумалась о Беркуте. Мисс Эллен умела уважать мужество и силу воли. И ей представился Беркут, один в огромном Лондоне, без друзей, без сообщников, один против полковника Гресби и его тысяч агентов, один против всего государственного строя, против правительства и армии… Мисс Эллен почувствовала внезапно что-то, подобное преклонению перед Беркутом. В ее представлении возникли вдруг две фигуры: полковника Гресби и мистера Эндрю Беркута. Оба они сильны, оба обладают огромной волей. Но один во главе тысяч людей, обладает всеми нужными средствами, всеми средствами английского казначейства и военного министерства. А другой один… И мисс Эллен подумала внезапно: «Если Гресби – Сцилла, то я на стороне… то я ближе, хочу быть ближе к Харибде… Да».