Знал бы заранее — кто ее подстилает, не лез бы на рожон.
Мужчина треснул кулаком по спинке кресла, и оно отъехало в сторону. Сообщения из клинической больницы так же не радовали. Спустя сутки состояние Шевченко стабилизировалось, но в сознание он не пришел. И когда очнется неизвестно.
Остаются обозначенные программистами временные пределы — две недели. Что ж он согласен удерживать гнев следующие две недели. Завершив разговор, Алексей попросил секретаршу проводить гостя в кабинет. Варяг вошел свободно и непринужденно, занял кресло напротив.
— Слушаю. — Улыбнулся, словно и не он двумя выстрелами перечеркнул грандиозный план Акчурина на корню.
— Ты слушаешь?
— Я. — Кивнул наемный. — Вы звали. Я слушаю.
— Ты дерь…
— Алексей Владимирович, — наемный пресек его словоизлияния и потянулся за стаканом и бутылкой виски, радушно стоящими на столе. — Нам обоим известно, что любое неуважительное отношение будет бить по вам вашими же методами. Зачем усугублять ситуацию?
— Повтори. — Прищурился Акчурин.
— Вы меня нашли, вам должно быть известно кто я. — Не изменяя добродушной интонации, ответил гость. — И с «дерь» моя профессия не начинается.
Прищур Акчурина говорил о том, что у собеседника назревают крупные неприятности.
— Ты мне должен. — Без предисловий бросил Алексей.
— Я вам ничего не должен. — Улыбнулся гость. — От вас поступила просьба припугнуть. Я припугнул.
— Я велел разыграть взлом! Велел вырубить его на час или два! И вскрыть запароленную систему.
— Мы разыграли взлом, и я его вырубил. — Медленно ответил Варяг. — Что до остального трудно было представить, что он такой слабак, и отключится на более длительный срок. А в остальном — вы дали преждевременный отбой.
— Какого хрена?! — разъярился Акчурин. — Я за кому не плачу. Мать твою!
— Вы платите за результат. — Согласился тот спокойно.
— Так мы не договаривались, Варяг. Ты мне должен.
— Возврат аванса не обсуждается. Я потратил на вас свое время, Алексей Владимирович.
В этот момент в дверь постучались. И личный секретарь тихо сообщила о том, что финны на линии по срочному вопросу.
— Спасибо, Екатерина. — На удивление мягко ответил Акчурин. Когда за дамой бальзаковского возраста закрылась дверь, гость поднялся из кресла.
— Вижу, вы заняты. Пожалуй, мне стоит удалиться. — Под бешенным взглядом неудовлетворенного заказчика, он вышел со словами. — Сообщите, когда у вас появится конструктивное решение вопроса.
— Сообщу, мразь! Так сообщу, что… урою! — Алексей поспешил в свое кресло и, прочистив горло ответил на входящий звонок зарубежных партнеров:
— Доброе утро!
Это утро было насыщенным. Покровитель требовал все звонки перенаправлять на него, а так же документацию по наиболее важным и горящим вопросам. Собирая для Акчурина пакет документов, Людмила не заметила, как виновник ее улыбки и нежного румянца приблизился со спины.
— А вот и ты! — выдохнул в ее шею Варяг, легко поднимая девушку из кресла.
— Привет! — она обернулась в его руках и, наплевав на конспирацию, поцеловала. — Я соскучилась.
— Тогда жду вечером. — Он целовал ее, заставляя кружиться голову. Оборвав сладкое томление мягко коснулся губами ушка и так же тихо ушел.
Акчурин с перекошенным лицом оказался в приемной Шевченко через минуту, испугал и огорошил ее.
— Агата! С этим прекращаешь всякие отношения! — фраза взбешенного и еле сдерживающегося Алексея ее порядком напугала.
— Но…
— Никаких «Но»! — он схватил ее за подбородок, грубо заставил встать. — Я дважды не повторяю.
— Хо-хо-орошо. — Пролепетала Людмила бледнея. Если сдерживаемая злость и сила Варяга ее возбуждали, то бешенство Алексея Акчурина пугало до дрожи.
— Ну-ну, приди в себя улыбнись, детка.
Мужчина легко и в то же время ощутимо похлопал ее по щекам. Его плотно сжатые губы улыбались, в то время как глаза внимательно следили за лицом подопечной. Полугодовой страх, сковывающий все ее члены в ужасе от нанесенных им побоев, заставил улыбнуться вначале несмело, а затем широко. Да, она все же научилась наступать на горло животному ужасу перед этим человеком.
— Да, Агата, такие зубки стоит показывать. Я же их тебе сделал. Помнишь? — тыльной стороной руки он погладил ее по щеке.
Первый контакт за прошедшие шесть месяцев Людмила перенесла стойко и не позволила себе отклониться. Она отрицательно покачала головой, не переставая улыбаться. Конечно, помнит — из какой дыры он ее вырвал, помнит — какие операции по восстановлению внешности прописал, помнит — психолога, что над ней основательно поработал. Но в памяти и другое. И в такие моменты как сейчас Люда не могла с уверенностью ответить, чтобы она выбрала, будучи на грани безумия три года назад: его покровительство или смерть, о которой непрестанно молила в руках извращенцев.