– Это правда, мама? – удивлённо спросил Матвей, повернувшись к ней.
– Ну, это особенно ярко выражено, когда я нахожусь в стрессовом состоянии.
– Но это ещё не самое интересное, – перебил её муж. – Однажды, в самый обычный вечер, мы с тобой сидели в комнате, играли в какую-то игру, сейчас уже не помню. Ева мылась, как вдруг я услышал душераздирающий крик. Я позабыл всё на свете, соскочил с дивана и бросился в ванну. Меня прошиб холодный пот. Я испугался и не мог предположить, что могло случиться и вызвать такой крик. Он продолжался пока я не забежал в ванну, – он на секунду замолчал для интриги и потом продолжил: – И тут меня окатило холодной водой из душа, что помогло мне прийти в себя. Открыв глаза, я увидел смеющуюся Еву, которая прыгала, смеялась и кричала: – «Один-один!»
После его рассказа все дружно рассмеялись.
– Ну, ты мам, даёшь! Это ведь, как такое ещё в голову могло прийти? Кстати, как там поживают твои любимые горы? – смеясь, поинтересовался Матвей.
– О, замечательно, стоят на месте и радуют глаз каждый день, окрашиваясь в разные цвета, в зависимости от времени года, – задумчиво произнесла Ева, уносясь в мыслях в свои любимые места.
– Конечно, стоят, куда они денутся. Знаешь, твоя мама нашла там ещё одно очень живописное местечко, и всё лето бегала туда. Каждое утро просыпался и не знал, куда бежать её искать и что ещё она вытворит. В общем, скучать нам не приходится, – с любовью в глазах, произнёс Александр.
Ева всегда была неординарным творческим человеком, чем и привлекла внимание своего мужа, умудрившись удержать его изменчивую натуру долгие годы. Их отношения с отцом стали примером для Матвея. Поэтому он чётко знал, чего ждёт от семейной жизни, и как будет строить свои отношения.
Остаток обеда они провели в непринуждённой беседе, не затрагивая семейных вопросов. Ева внимательно изучала отношения своего сына и первой девушки, с которой он познакомил её. Матери нравилась их лёгкость в общении и блеск в глазах, но что-то всё же беспокоило, и она не могла понять что именно. Они явно влюблены друг в друга, но ни разу не соприкоснулись, хотя желание читалось в глазах.
Зная своего сына, Ева понимала, что это далеко не скромность. Она зафиксировала это в своей памяти, с пометкой разобраться во всём позже наедине с собой. И, конечно же, закидать вопросами сына, но только тет-а-тет. Выбор орудия пытки женщина оставила на потом.
Матвей в свою очередь не мог оторвать взгляда от Киры, особенно когда она начала есть, даже не думая о том, как это смотрится со стороны. Парень следил за каждой ложкой положенной в рот, и в распалившемся мозгу всё это приобретало эротический характер. Особенно когда ложку сменила вилка и Кира отправляла в свой розовый ротик кусочки курицы в соусе.
«И зачем ей облизывать вилку? Неужели это обязательно? А соус на её губах… смотрится так…» – Матвей мысленно уже начал слизывать его.
Ева невозмутимо поднесла руку к подбородку сына, даже не поворачивая головы в его сторону, и тихонько закрыла его открывшийся от изумления рот. Матвей встрепенулся, после такого жеста и пришёл в себя. Посмотрев, на маму он ничего не увидел по выражению лица, как будто это и не она сделала, а на серьёзном лице отца, сияла загадочная полуулыбка, хотя смотрел он совсем в другую сторону.
«Очень смешно», – подумал парень про себя с сарказмом… и понял, что это действительно очень смешно. Здоровый лоб сидит за столом и, как молодой тюлень увидевший самку, пускает слюни. Ну и позор.
– Ну, нам с папой пора, – засуетилась Ева, – очень рада была увидеться с тобой, любимый, я очень скучаю, – она повернулась к девушке и умилённо обратилась к ней: – И с вами, Кира, приятно познакомиться, но не будем вам мешать. Всё было очень вкусно, особенно хлеб, – она по-матерински обняла Матвея и еле сдержала непрошеную слезу, её сердце разрывалось от того, что она не имеет возможности достаточно времени проводить с сыном, но понимала, что нет права держать его у своей юбки.