Шах-Маты (продолжение На одном подоконнике)
Я люблю наблюдать за всем на свете. И за своими однокурсниками тоже. Порой хмурясь, порой от души веселясь. А вот сейчас ни на кого смотреть не хочется. Только, закрыв глаза, вдыхать запах Сережки и ощущать его дыхание в области затылка.
- Мальчики, у меня для вас новость! – Леськин голос подобен птичьему пению весной – яркий, звонкий, задорный. – Мы будем проводить шахматный турнир!
Открывать глаза, чтобы выяснить, в чем дело, не хочется. По звуку перекатывающихся фигур и так можно определить, что в руках у Царицы шахматная доска.
- Царегородцева, это решение деканата? – голос Милы полон удивления – она чего-то и не знает. Наша староста идеальна и всегда в курсе событий, негоже даже Царице ее опережать.
- Это мое («Царское!» - шепчет мне на ухо Сережка) решение. Проведем пару турниров по олимпийской системе. Все равно перерывы большие. Не все же их в столовой проводить, да, Саша?
Все молчат. Мысль странная, но Царице противоречить как-то не принято. Так уж повелось.
- А мне идея нравится, – коротко высказывается Миша Львович. До сих пор удивляюсь, почему эта «вторая особь королевских кровей», как в минуты бури называет его Алька, не составит пару первой. Хотя лукавлю, тут все ясно – дело в Але, подающей сейчас голос:
- И мне. Сыграем?
Все знают, что Воронихина не умеет играть в шахматы. Все знают, что у Воронихиной зуб на Львовича. Все знают, что Воронихина и дня без него не проживет. Только сама Алька продолжает это упорно отрицать, хмурится, закусывает губу. Прямо как сейчас, пока Мишка произносит уверенно: «Мат». Аля, словно до конца не веря, не отрывает взгляд от доски. Всматривается в фигуры под внимательными взглядами нашей группы.
Львович улыбается и непонятно у кого интересуется: «Какой мне будет приз?» – то ли затеявшую все это Леську спросил, то ли проигравшую Воронихину.
Аля молчит, поднимает глаза на Мишку. И также молча улыбается. Светло так, по-настоящему. И нагло интересуется: «Подойдет? Ты же сам говорил когда-то, что моя улыбка – лучшая награда». Доска дергается и какая-то из фигур, вроде бы конь, падает на пол, когда Воронихина резко встает и устремляется куда-то прочь. А Мишка сияет. Он понимает, что Алька скоро перестанет злиться. Он понимает, что Алька просто показывает характер. Он понимает, что Алька совсем не так ровно к нему дышит, как хочет показать. И ждет, когда же это поймет она.
Леся любит гениальные идеи и все новое. Леся умеет многое, но в числе ее умений не найти шахматы. И Сашка это прекрасно понимает, съедая ее ладью, подставляя взамен своего коня.
- Объясни мне, как тебе вообще в голову пришла это ненормальная идея с шахматами? – в последнее время Царица с Милюковым - ранние пташки, потому тишину университетского коридора нарушают лишь их голоса и звук передвигаемых фигур. – Ты же ничего в них не понимаешь.
-Это ты не понимаешь – мне просто нравится двигать фигуры, – словно в подтверждение Леся ставит ферзя под удар. По ее лицу видно, что она с удовольствием подставила бы и короля, но это запрещено правилами. Хотя, какие правила для Царицы! – А если серьезно, ты видел, сколько конфликтов у нас в последнее время? Милка жалуется, что недавно Илью с Морозовым разнимала. Львович на всех бросается. Про Игоря вообще молчу. Эх вы, мальчишки! Может, хоть так выместите свои обиды.
Сашка сконфуженно молчит. Неловко ему, что проглядел, не заметил. Сбросил на хрупкие плечи своей Леси. То, что Царегородцева – его, сомнений ни у кого не вызывает, хотя попытки ее завоевать в стенах нашей Alma Mater не прекращаются.
- Думаешь, поможет? – хрипит он, а я покрепче сжимаю сумку с перекатывающейся в ней банкой меда – специально для Милюкова везла. Царегородцева беспечно жмет плечами.
- Посмотрим. Ладно, ставь уже быстрее мне шах или мат - что там нужно для победы? Пойдем чай в столовую пить.
-С медом, – добавляю я, обнаруживая свое присутствие.
-С медом, – улыбается Царегородцева, прижимаясь к Сашке.
-Наконец-то достойный противник! – перерыв уже подходит к концу, а победителя выявить никак не удается. У Сережи численное преимущество – восемь его фигур против четырех фигур противника, но полыхающий азарт в глазах Львовича дает понять – сдаваться так просто он не собирается.
- Был бы ты - достойным! – вставляет шпильку Воронихина и прежде, чем уйти добавляет: - Сережа, разделывайся быстрее с этой второй особью королевских кровей – лекция скоро.
- Львович, Михайлов! Оставьте вы свою партию, шахматы никто не тронет. После лекции продолжите! – Мила решительно двигается в сторону играющих, намереваясь оттеснить их от доски. «От одной доски к другой» - шепчет мне Сережка, не отрывая взгляд от шахматных фигур - его очередь ходить.