Один — вечнозеленый кипарис,Другой — в печали чахнет, глядя вниз».
Сказал шестой: «Богат водой проточной,Средь горных скал воздвигнут город прочный.
Но люди той заоблачной землиЕму пески пустыни предпочли.
Дома в сухой степи тогда возникли,Тогда рабы и господа возникли.
Забыли все о городе в горах,Воспоминанья превратили в прах.
Но раздается гул землетрясенья,Их область гибнет, людям нет спасенья,—
Тогда-то город вспоминают свой,Тогда-то жребий проклинают свой.
Слова жрецов за пологом сокрыты.Их смысл раскрой, их сущность разъясни ты.
Когда ж постигнешь их, о витязь наш,Из праха чистый мускус ты создашь!»
Заль вдумался в таинственные речи,Обдумав, он расправил грудь и плечи,
Затем открыл свои уста, готовОтветить на вопросы мудрецов;
«Дерев двенадцать названо вначале,На каждом — тридцать веток насчитали.
Двенадцать месяцев являет год,—На смену шаху новый шах идет,—
А каждый месяц тридцать дней приводит:Так времени вращенье происходит.
Теперь скажу: какие два коняЛетят подобно божеству огня?
Конь белый — день, а черный — тьма ночная.Бегут они, чреды не изменяя.
Проходит ночь, за нею день пройдет:Так движется над нами небосвод.
При солнце встречи нет и нет во мраке?Бегут подобно дичи от собаки.
Теперь: какие тридцать седоковПред шахом скачут испокон веков?
Один из них все время исчезает,Но всадников число не убывает.
Луну сменяет новая луна:Такая смена богом создана.
Луна идет на убыль постепенно,А все ж она вовеки неизменна.
Теперь скажу я,— пусть поймут везде,—О кипарисах с птицею в гнезде.
Меж двух созвездий — Овном и Весами —И тьма и мрак сокрыты небесами,
Но лишь к созвездью Рыбы мир придет,—И тьма и мрак откроются с высот.
Два кипариса — две небесных части,В одной — печаль, в другой находим счастье.
А птица — это солнце: всякий часОно и любит нас и губит нас.
Спросил о горном городе учитель:То — наша постоянная обитель.
Мы временно живем в степи сухой,С ее отрадой и с ее тоской.
Она щедроты нам несет и прибыль,Она заботы нам несет и гибель.
Землетрясенье, буря,— в этот мигВзволнован мир, он поднимает крик,
Твой труд заносится песком пустыни,Ты переходишь в город на вершине.
Другой начнет владеть твоим трудом,Но так же он уйдет, как мы уйдем.
Да, нашей жизни такова основа,Так было, так пребудет — вечно ново.
В дорогу имя доброе возьми,Тогда прославлен будешь ты людьми,
А если ты хитер, бесчестен, жаден,Воистину конец твой безотраден.
Хотя б до неба ты воздвиг дворец,Лишь в саване ты встретишь свой конец.
Ты ляжешь в страхе, с мертвыми очами,Сокрыт в земле, покрытый кирпичами.{19}
На луг приходит человек с косой,Траве он страшен свежей и сухой.
Он косит свежую, сухую коситИ тем не внемлет, кто пощады просит.
Да, время — каш косарь, а люди — луг,Равны пред косарем и дед и внук,
Равны пред ним и молодость и старость,Ища добычи, он впадает в ярость.
От века было так и будет впредь:Рождается дитя, чтоб умереть.
Мы в эту дверь войдем, из той мы выйдем,А пред собою косаря мы видим!»
В Кабуле готовятся к встрече гостей
Умом Дастана восхитился шах,Услышал мудрость он в его словах.
Собрал он столько ценностей отборных,Что удивил дарами всех придворных:
Венец в алмазах, трон — как небеса,Запястья, цепи, серьги, пояса,
Здесь были и одежды дорогие,Рабы, и кони, и дары другие.
Затем ответил Саму шаханшах,—Дивись: была отрада в тех строках!
«Отважный богатырь, воитель знатный!Как лев, ты побеждаешь в битве ратной.
О Сам! Твое письмо ко мне пришло,И стало на душе моей светло.
Я все исполнил, что тебе желанно,Что было счастьем и мечтой Дастана».
Простился Заль с властителем держав,Над витязями голову подняв.
Гонца отправил к Саму юный воин,Мол, я подарков царских удостоен,
С престолом воавращаюсь и венцом,С весельем в сердце, с радостным лицом.
Таким для Сама было это слово,Что юношею стал седоголовый!
На скакуна гонцу велел он сесть,Михрабу он послал благую весть,
И тот обрадовался несказанноРодству с владыкою Забулистана,
Как будто мертвый снова жизнь постиг,Как будто юным снова стал старик!
Послал он за женой прекраснолицей,Беседовал он ласково с царицей:
«Хвала, супруга, твоему уму,Ты светлой мыслью озарила тьму.
С таким богатырем ты породнилась,Что даже венценосцам дарит милость.
Начало положила ты, жена,И ты же дело завершить должна.
Все, чем богат дворец,— перед тобою:Казна, престол, венец — перед тобою».
Синдухт, супруга выслушав слова,Покои убрала для торжества.
Украсила айван, как своды рая,Вино, шафран и амбру разливая.
Ковер златоузорный был раскрыт,Сверкал в узоре каждый хризолит.
Другой раскрыла — в жемчугах отборных.Блиставший, словно капли вод озерных.
Установила на айване трон,—Китайский был обычай соблюден.
Узоры трона — камни дорогие,Меж них — изображения резные,
Бегут ступени, яхонтом горя,—То был богатый трон, престол царя!
Одела дочь в сверкающие платья,На всех уборах вывела заклятья,{20}
В раззолоченный увела покой,Куда не мог проникнуть взор людской.
Кабулистан украсился богато,Был полон красок, блеска, аромата.
Потребовали множество рабов,Убрали спины боевых слонов,
Воссели барабанщики с певцами,Украсили чело свое венцами,
Чтобы гостей с почетом привести,Бросая злато, мускус на пути.
Заль возвращается в Забул
Как быстрый челн в реке, как в небе птица,Дастан спешил, не мог остановиться.