– Пусть говорит, – сказал Беслан. – Здесь недолго ехать. Скоро, кяфир, мы тебя… отпустим.
В салоне послышалось дружное ржание. Протасов поерзал, пытаясь устроиться поудобнее, но куда там – так прижали с двух боков, что особо и не рыпнешься.
За те шесть с хвостиком лет, что Протасов провел вне пределов России, у него не было возможности смотреть отечественные фильмы. Но однажды, когда они в очередной раз оказались в Косово, в районе Приштины, ростовчанин Леха, единственный земеля в протасовской роте, выменял на что-то у российских миротворцев пяток кассет. Из всего просмотренного Александру запомнился михалковский фильм «Утомленные солнцем».
Особенно его финальные кадры: яростная драка в салоне машины, на которой арестованного чекистами комдива Котова везли на Лубянку, почти мгновенный переход от остервенения к ледяному спокойствию, и в особенности то, как поразительно точно сыграли Михалков и Меньшиков своих героев.
Никогда заранее не знаешь, о чем ты будешь думать в те мгновения, когда тебя поведут на смерть.
Беслан сидел слева от Протасова, подпирая его массивным корпусом. Помимо этого, он держал кяфира своей железной дланью за руку, чтобы тот не вздумал брыкаться. Саит – справа на на заднем сиденье, кресло пассажира, расположенное впереди, пустовало. Мешок с головы заложника так и не сняли, как и наручники.
Вайнах, сидящий за рулем, проложил маршрут, строго следуя инструкциям амира. «Форд», проехав километров около трех по грунтовой дороге вдоль лесопосадки, приближался к развилке, от которой до нужного им места рукой подать.
Дорога была хотя и грунтовой, но достаточно ровной. Поэтому вайнах давил на газ, чтобы побыстрее добраться до места, разделать там кяфира, как тушу, и, пока окончательно не рассвело, успеть вернуться обратно.
К плавному, как дуга, повороту, он подъезжал со скоростью около восьмидесяти. «Сейчас, – сказал себе Протасов, уловив начало этого гибельного виража. – Да, прямо сейчас!» Резко отклонившись назад, сколько позволяла спинка сиденья, Протасов тут же как пружина выстрелил вперед, разрывая цепкие объятия с двух сторон и одновременно метясь скованными браслетами руками в цель, каковой являлся затылок водителя.
Попал…
«Номер» получился даже покруче, чем тот, что продемонстрировал, улетев со своим «Шевроле» в овраг, Ахмад Бадуев.
Водитель, получив страшной силы удар по голове, ткнулся носом в баранку. Вместо того чтобы довернуть ее в том направлении, куда искривлялось дорожное полотно. Соответственно, убрать ногу с педали газа он тоже «забыл».
Протасова выручило то, что его инстинктивно дернул за шиворот Беслан – у этого массивного вайнаха оказалась поразительно быстрая реакция.
Но это единственное, что успел предпринять Беслан. «Форд-Скорпио», двигаясь на скорости под восемьдесят, не вписавшись в поворот, вылетел под острым углом с дорожного полотна, чуть накренившись на левую сторону, подскочил передними колесами на какой-то кочке, и, не успев приземлиться, с хряском врезался в ствол многолетней липы…
Протасов, хотя и сумел упереться скованными руками в спинку переднего сиденья, – спасибо Беслану, что дернул на себя, – ощутил мощный динамический удар, от которого у него громко лязгнули зубы.
Справа от себя, едва только он обрел способность соображать, там, где сидел Саит, он ощутил пустоту. Но ему следовало не только быстро соображать, но еще и очень быстро действовать…
Беслану, кажется, крепко досталось. Во всяком случае, в первые секунды после столкновения «Форда» с деревом он ничем себя не выказал…
Протасов, чуть отклонившись вправо, – куда это подевался Саит? – угостил своего соседа слева ударом с двух рук, сцепленных воедино.
Попал, сдается, в плечо… Беслан тут же захрипел, заводился…
Растормошил, блин, медведя!
Прохрипев короткое ругательство, Протасов еще раз двинул взятыми в замок кистями рук Беслана и на этот раз, как ему показалось, угодил в его медвежью башку.
Еще раз… Еще! До режущей боли в израненных запястьях! Еще!! Ожидая выстрела каждую секунду – от любого из этой троицы! Или смертельного удара ножом! Все…
Только сейчас Протасов, едва не рыча от возбуждения и ненависти, сдернул своими скованными окровавленными руками мешок с головы.
Но куда же подевался Саит?!
Вайнах, лучший приятель Беслана, выставил своим телом лобовое стекло «Форда». Но не до конца, а так, что его ноги до половины торчали из проема, а туловище лежало на деформированном капоте – машина врезалась в ствол в районе левой фары.