— С чем? — не понял я.
— С энграммами. — повторил он. — Под энграммой понимают след, оставленный раздражителем; если говорить о нейронах, то повторяющийся сигнал — звук, запах, некая обстановка и так далее — провоцируют в них некие физические и биохимические изменения. Если стимул потом повторяется, то «след» активируется, и клетки, в которых он есть, вызывают из памяти всё воспоминание целиком. Воспоминания реципиента доставляют мне некоторые неудобства. Кроме того, его организм постоянно требует физических нагрузок. Из-за этого мне даже пришлось организовать нечто вроде тренировочного зала прямо здесь. В лаборатории.
— Ясно. — сказал я, хотя ничего, из сказанного, толком, так и не понял.
— Ответьте мне на один вопрос, пожалуйста. — попросил он. — Это важно. Почему вы согласились на перенос? Из-за своей неминуемой смерти? — он помолчал секунду и добавил. — Извините
— Почему неминуемой? — ответил я вопросом и продолжил. — Мне сказали, что у немцев есть трансфузатор...
— Что есть у немцев? — перебил он.
— Ну этот, как его, ментально-темпоральный трансфузор.
— Ментально-темпоральный, уважаемый, — заговорил Минаев крайне возмущенным тоном — в переводе, с медицинской латыни — подбородочно-височный, а трансфузор — это передатчик. Не знаю, что там ваш Деев хочет передать из подбородка в висок, но звучит сие крайне глупо. Так ему и передайте.
— Передам. — согласился я. — А как, все же, этот ваш прибор называется на самом деле?
Он встал и подошел к одной из дверей:
— Сначала я его хотел назвать хрононестезионная помпа, что в переводе с греческого значит...
Еще лучше. У одного дурака трансфузатор у другого вообще помпа.
Не ну, а че? Был же у кого-то в книге «гиперболоид инженера Гарина»? У Толстого вроде.
Будет теперь «хронический насос профессора Минаева».
Интересно, ученые все такие ненормальные или только те из них, которые гении?
Пока я размышлял о сумасшествии гениев, пропустив мимо ушей весьма значительную часть минаевского спича, профессор распахнул дверь:
— ...Но потом, порассуждав здраво, я подумал, что русский язык, куда более богат и могуч, чем латынь с греческим вместе взятые. — он взял эффектную паузу. — Подойдите.
Я подошел.
— Знакомьтесь, пространственно-временной передатчик сознания ПВПС — 1М «Алиса»
Глава 7. Демоны и мушкетеры.
Сказать, что я был разочарован равнозначно тому, что вообще ничего не сказать. Вместо довольно большого помещения, заставленного различными аппаратами и агрегатами неясного назначения, а также дисплеями во всю стену в стиле голливудской версии лаборатории Тони Старка. Я увидел нечто, напоминающее медотсек из первого «Чужого», только еще меньше.
Небольшая комната была разделена на две части экранированным окном оператора с такой же экранированной дверью слева от него. Почти, как в студии звукозаписи. Во всяком случае такой ее показывают по телевизору.
Самому в подобных местах мне бывать не приходилось.
У правой стены стоял компьютерный стол с компьютером, соответственно. Над ним нечто вроде электрощита с рубильником снаружи и стенд с какими-то датчиками.
Естественно вертящееся компьютерное кресло и неизменная корзина для бумаг с, заправленным в нее, черным пластиковым пакетом для мусора.
У окна тоже стоял стол с тремя компьютерными мониторами и одной клавиатурой на нем.
За окном виднелось помещение со стенами, выкрашенными в белый цвет. Посреди него стояла реанимационная кровать.
Ее я сразу узнал. В реанимационных отделениях, в отличие от студий звукозаписи, я бывал. Притом намного чаще, чем мне бы хотелось.
Над изголовьем кровати, на стене, был закреплен какой-то ящик с датчиками. От него, к этому самому изголовью, тянулась паутина черных проводов, которая заканчивалась чем-то вроде шапки для плавания. Только она была не сплошная, как у пловцов, а из сетки. С какими-то круглыми разноцветными пластинами по всей поверхности.
В общем, единственное, что приходило мне в голову — это смазанная дрожащая картинка времен VHS, где меня, завернутого в смирительную рубашку, несколько громил-санитаров затаскивают в это помещение, привязывают к кровати и одевают на голову дырявую шапочку пловца. Потом быстро убегают. После чего таракан с хоботом смущенно выбирается из угла, быстро пробегает по комнате и прыгает мне на морду лица, в лучших традициях игрушек из сексшопа. Тех, которые для любителей секса с плетьми, анальными пробками и прочими перчинками всех цветов и размеров. Фоном идут мои сдавленные предсмертные хрипы с, удовлетворенно потирающим потные ладошки, лохматым сумасшедшим профессором на заднем плане.