Вдоволь насосавшись моего сознания, таракан ныряет в вентиляцию и уносит мое, искалеченное десятилетиями безупречной государевой службы, эго во времена беспримерных подвигов и героизма ради Светлого будущего. Ну, то есть того бардака в, котором я живу сейчас.
Такое себе, конечно. Любой режиссер, просмотрев этот дубль, вероятно бы сразу заорал ассистенту: «Снято! Сорок метров пленки в корзину!» Хотя сейчас, наверное, на пленку уже не снимают. Так что и эта шутка не удалась.
Впрочем, по сравнению с тем бредом, который, порой, рождается в моем воспаленном мозгу во время боя, эта киношка еще очень даже ничего.
Профессор, видимо, заметил полное отсутствие восторга, от увиденного, на моем лице и спросил:
— Не впечатлил?
— Не особо. — согласился я.
Он вошел в помещение и сразу направился к экранированной двери.
— Идемте. — Я пошел следом. Он опять заговорил. — Генератор червоточины или, как ее чаще называют, находится под нами. Он бы вас впечатлил, полковник. Хотя бы своими размерами. Однако, вы здесь не на экскурсии.
Мы прошли в помещение с кроватью. Профессор подошел к ящику с датчиками над кроватью и постучал по нему ладонью:
— Вот это самая важная часть. Мозг Алисы.
— Почему Алиса? — спросил я. — В честь той Алисы, которая с мелофоном бегала?
— Я вас не понимаю. — ответил профессор. — В памяти реципиента нет информации ни о какой Алисе с мелофоном.
Конечно нет. Майор для фильма «Гостья из будущего», чересчур молод. Это мы пацанами все были влюблены в Алису Селезневу — гостью из будущего. Хотя почему «мы»? Я-то всегда был в миледи, из «Трех мушкетеров» с Боярским, влюблен. Терехова что-ли, фамилия актрисы.
— Могу себе представить, что у него в памяти. — невольно улыбнулся я еще раз, взглянув на шкурку профессора.
— Да, некоторые моменты меня просто изумляют. — ухмыльнулся он в ответ и продолжил. — Алиса в честь Алисы из Кэролла. Там тоже была нора и другой мир.
— Только нора была кроличья, а мир полностью чокнутый. — уточнил я. — Профессор, скажите, а что будет с майором, после того, как вы выедете из его черепа?
— Ничего. — Минаев пожал плечами. — Он даже ничего не вспомнит.
— А вы? — спросил я и предложил. — Давай на «ты». Я не знаю сколько тебе лет там у себя, но выкать этому бройлеру меня как-то напрягает.
— Давай. — согласился профессор. — Мне так тоже будет проще. Зря ты о нем так, он нормальный парень.
— Да и хер с ним. — отмахнулся я. — Ты все запомнишь, что было в его шкуре с тобой?
— Все. — профессор кивнул. — Я введу тебя в курс дела чуть позже, более детально. Только мне все еще нужен ответ. — он внимательно посмотрел на меня. — Почему ты согласился участвовать в переносе?
— Все просто. — я посмотрел Минаеву в глаза. — Уверен, что вернусь.
— Откуда такая уверенность? — он не выдержал и отвел взгляд.
— Я всегда возвращаюсь.
— Мне б вашу уверенность... — как-то уж очень грустно сказал Минаев. — Боюсь это невозможно.
Опять выкать начал. Ох, уж мне эта интеллигенция.
— «Невозможно» — это слово из словаря дураков — сказал я. — Знаешь кто это сказал?
— Нет. — он отрицательно покачал головой.
— Один очень известный специалист по невозможному. Наполеон его звали. — я подмигнул профессору — Информация о Наполеоне, который не торт в памяти реципиента, надеюсь, есть?
— О Наполеоне, который не торт информация есть и у меня. — ответил он. — А вот о торте информация есть у реципиента. Тот, который не торт плохо кончил.
— У меня нет рака желудка. — заверил я профессора. — Так что в 52 я точно не умру.
— То есть единственная причина, по которой вы...
— Ты. — поправил я его.
— По которой ты согласился участвовать в переносе — твоя уверенность в благополучном возвращении? — продолжил свой вопрос Минаев и присел на кровать.
Я остался стоять, потому что ни тумбочки, ни табуретки рядом не было, а садиться на кровать, я почему-то не захотел.
— Нет. — я опять попытался посмотреть ему в глаза, но он отвел взгляд. — Не единственная.
Блядь, а какая еще у меня причина? Потому что это забавно? Потому что я стану первым хроническим героем России? Ответа у меня не было. Он молча ждал. Пауза затянулась. Может и мне затянуться?
— Здесь курят? — вежливо поинтересовался я.
— Курите, конечно. Здесь хорошая вентиляция. — разрешил профессор.
Мне вспомнился сразу недавний смущенный таракан, бегущий по вентиляционной шахте с моим эго в зубах. В каких, нахер, зубах? Он же с хоботом был.