«Ну вот, теперь многое понятно, — подумал Володя. — Судя по Васькиному рассказу, Журавлеву удалось выспросить у ребят, кому принадлежала «Болотная крыса». Максику Галкину. Но милицию интересует не Максик, а его отец».
Тем временем Галкин продолжал изливать свои тревоги.
Ну, ладно. Максик хотя бы сидит дома. Но Даша… Является домой в двенадцать, и не спрашивай, где она была и что делала. Но и так ясно — Даша попала в плохую компанию. Ее надо спасать — и срочно. Потому что в тот самый день, когда к Галкину явился базарный спекулянт со своими наглыми намеками, Даша пришла домой раньше обычного и стала подлизываться к отцу: «Папа, помоги моему бывшему однокласснику Саше Голубцову».
И что же оказалось? Голубцову надо очень срочно продать бабушкину брошку, кольцо и браслет. И чтобы никто об этом не знал. Даша буквально умоляла: «Папа, выручи Сашу Голубцова!» Очевидно, ей угрожали. Но откуда у Голубцова столько бабушкиных драгоценностей?
«Действительно, откуда? — Володя уже понял, какую важную новость выложил Галкин. — Значит, Фома все-таки прав. Я посмеивался над его надеждами выведать у девчонок про колечки и цепочки, но золотые изделия, оказывается, начинают всплывать. Причем у Голубцовых! Вот тебе и артисты… У Галкина и в самом деле есть причины бояться…»
Володя прикинул, как бы повел себя на его месте Фома. По всем канонам детектива Фома поручил бы Галкину вступить в игру. Делается это просто. Галкин сообщает Голубцову, что готов купить «бабушкины драгоценности». Голубцов приносит свой товар, и тут наверняка выяснится, что золото не старинное. И брошка, и кольцо, и браслет — новехонький ширпотреб. Галкин отказывается от покупки: «Я рассчитывал приобрести вещи старинной работы». Таким образом, он выбывает из игры, не вызвав подозрений. А милиция займется своими подходами к Голубцову.
Володя отвлекся на размышления и утратил контроль за речами Галкина. В результате два слова оказались сами по себе. Никуда не приклеишь.
«Ломбард». Кому Галкин заявил наотрез: «У меня не ломбард»? Саше Голубцову? Но тогда получается, что братец Анюты не собирался продавать «бабушкины драгоценности». Он только хотел их заложить на время. Чепуха!.. Такие ребята, как Саша Голубцов, понятия не имеют о ломбарде.
Второе слово: «Дубровский». Кто это? И к кому имеет отношение — к Максику или к Даше?
Не доезжая до вокзальной площади, Галкин свернул в узкий проулок меж глухими заборами. Рев мотора смолк, наступила мертвая тишина.
— Надеюсь, все останется между нами, — сказал Галкин. — Поймите меня правильно — я боюсь обращаться в милицию. Мне можете помочь только вы. С вашими оригинальными методами расследования. Не смею вам советовать, но обратите внимание — подосланный ко мне Голубцов живет в Крутышке. Рядом со Смирновым! Это одна шайка!..
Володя мгновенно оценил ситуацию. Надо соглашаться. Хотя бы для того, чтобы успокоить Галкина.
— Такие дела на ходу не решают… — Володя говорил, словно размышляя вслух. — Нам надо все обсудить подробней… Я позвоню, как только что-то прояснится.
На том и расстались. По всем правилам конспирации. Сначала ушел Володя. Минуту спустя затарахтел мотор «Запорожца», все больше удаляясь. Галкин не помчался сразу же на вокзальную площадь, решил сделать круг, замести следы.
Володя понял: и речи быть не может о немедленном звонке Фомину из телефонной будки, стоящей у входа на перрон. Придется информировать Фомина после более подробной беседы с Галкиным.
Милиционеры, несущие дежурство на станции, обычно торчат либо у газетной стекляшки, либо у изукрашенного резьбой теремка от ресторана «Колос». Но сегодня постового не видать. Разумная мера, чтобы не спугнуть Гриню, если он сюда заявится. Но Грине нечего делать на вокзале — в этом Володя был уверен.
«Голубцов приходил к Галкину вовсе не от Смирнова, — сказал себе Володя без тени сомнения. — Это не одна шайка, а две… Но от кого бы ни приходил братец прекрасной Анюты… Попытка сбыть «бабушкины драгоценности» подтверждает мою версию насчет Грини — почему он сегодня заявился в Путятин под видом болящего. То, что я написал на листке, упрятанном в сейф, безусловно, правда. И я до нее добрался исключительно с помощью интуиции…»
Увидев убегающие вдаль рельсы, Володя дал волю нахлынувшим чувствам. В детстве и в юности перрон станции Путятин представлялся ему пограничной чертой. По эту сторону — привычная жизнь, по ту — огромный незнакомый мир. Уезжаешь из родного города всегда в панике. Касса продает билеты в самую последнюю минуту. Бежишь сломя голову вдоль состава, в свой вагон вскакиваешь уже на ходу. Пассажиры оглядывают тебя с ленивым любопытством: у вас все такие? Заполошенные и перепуганные? Ну и городочек!..
Став местной знаменитостью, Володя пересекал пограничную черту спокойно и с достоинством. Уж ему-то билет припасали загодя! Но чувствительность к любопытным взглядам он одолеть не мог.
А снисходительные расспросы?! Будто Путятин — другая планета! Как там, у вас, есть жизнь или нет?
И ведь ничем не удивишь попутчиков, если они своими глазами видели, на какой незначительной станции ты сел. Даже не пытайся блистать перед ними эрудицией или остроумием. Не оценят.
Из-за этих обидных мелочей отъезд из Путятина был для Володи всегда сопряжен с терзаниями. Зато как любил он возвращаться! У него был разработан эффектный сценарий. Всю дорогу Володя очаровывал спутников. И мастерски уходил от расспросов, кто он такой и куда едет. Кульминация наступала, когда он взглядывал в окно и брался за чемодан. «Вы уже сходите? Ужасно жаль!» Все изумлены и заинтригованы. Липнут к окнам, пожирают глазами маленькую станцию, вокзал старинной постройки, надпись на фронтоне: «Путятин». Вот, оказывается, где родился и живет их загадочный спутник, умница и эрудит. Достигший всего своими силами, как все истинные таланты.
Пассажиры ахают и охают, а Володя ступает на перрон, как на крылечко родного дома, где знакома каждая половица.
Но сегодня он не был пассажиром. Ни отбывающим из родного Путятина, ни возвратившимся из дальних странствий. Сегодня ему в самый раз сыграть роль корифея таможенной службы. А что такое корифей таможни? Интуиция и еще раз интуиция. Все люди и все вещи прозрачны, как стекло. Корифей не задает лишних вопросов. Он с одного взгляда видит, что таится в чемоданах и что творится в душах…
Володя настолько вжился в роль, что у него даже походка переменилась, стала мягкой и вкрадчивой.
Начнем вон с того парня в белой спортивной куртке. Фигура чемпионская. Широкие плечи, под тканью куртки круглятся бицепсы. Этот молодой атлет и на самом деле чемпион города Путятина. По штанге. Всем известный Женя Журавлев, участковый из Парижа. Увидев его на перроне с дорожной сумкой, каждый путятинец подумает: наш чемпион едет на соревнования отстаивать честь родного города. Однако Журавлев сегодня никуда не едет. Он находится на вокзале при исполнении служебных обязанностей.
Володя поравнялся с Журавлевым и дружески поприветствовал.
— На соревнования? Ни пуха ни пера!
— К черту! — буркнул чемпион.
— В спорте главное не победа, а участие, — суесловил Володя, приглядываясь, не торчит ли из-под куртки револьвер. — Между прочим, еще древние мудрецы утверждали, что телодвижения одушевляют действие ума…
Чемпион свирепо отмалчивался. Он тоже видел Володю насквозь.
Но кто прикомандирован на помощь Журавлеву? Не могли же его послать против Грини в одиночку.
Володино внимание привлекла деревенская тетка с горой поклажи.
Возле нее крутятся два бравых молодца. Провожающие? Как бы не так! Обоих молодцев Володя видел вчера в штабе дружины. Может, и тетка — переодетый дружинник? Нет, тетка настоящая. И до смерти рада, что эти двое обещали помочь ей при посадке.