– Вы пишете стихи? – восхитился толстяк, деликатно обойдя стычку между бабушкой и внучкой и предыдущую часть информации про заваливание наивного шахматиста и сидение у него на шее. Казалось, напряженная атмосфера за столом не мешала только ясноглазой Але, судорожно придумывавшей, что бы еще эдакое брякнуть.
– Да, – вежливо кивнула Юлька, опасливо взглянув на племянницу. Лишь бы девица не почувствовала, что нашла слабое место. Иначе все последующие встречи будут проходить с обязательным тыканьем палкой в больную мозоль. – Это моя работа. Ну, конечно, что-то я пишу для души, но по большей части зарабатываю заказами. Поэзия в наше время – это несерьезно. Хотя у каждого свое хобби.
Таким образом она надеялась избежать подробных бесед с непременной декламацией стихов, а заодно упомянуть тот факт, что она все же зарабатывала, а не болталась пиявкой на слабой Митиной шейке.
– Да, – воодушевилась Света, обрадованная, что беседа входит в мирное русло. – У меня тоже есть хобби. Макраме. Я такие дивные вещи делаю.
– А бабушка говорит, что себя хвалить невоспитанно, – оживилась Альбина.
– А я слышал, что воспитанные дети не вмешиваются во взрослые разговоры! – не выдержал толстяк.
– Так вы же не разговариваете, – прищурилась маленькая нахалка, – а только пьете. Вон, полбутылки уже нет, а кроме вас, никто не наливает!
– Кладите сахар, мы не считаем, что вы уже седьмой кусок берете, – натужно сострил дядька, едва не поперхнувшись очередной рюмкой.
– Пейте-пейте! – великодушно улыбнулась Альбина. – Папа всегда говорит, что некрасивых женщин не бывает, бывает мало водки!
– Ладно, я пойду, пожалуй, – произнесла Светлана.
– Уже? – изумилась Елена.
– Я вас провожу, Светочка, – засуетился толстяк. Он предпочитал провести остаток дня в обществе блондинки, утешая ее по мере возможностей, нежели за беседами с распоясавшимся подростком.
– Внуков делать пошли, – понимающе пробубнила Альбина из-за дверей.
– Что? – растерялась Лена.
– Ничего! Гостей проводи, – прошипела Евгения Михайловна, старательно улыбаясь уходящей паре.
– Нам, пожалуй, тоже пора, – заволновались пенсионеры, которых пока не задело юношеским всплеском откровенности. Но кто его знает – впереди целый вечер.
– Что-то все расходятся, – недоуменно проговорила Лена. Впрочем, в голосе ее не было ни расстройства, ни каких-либо иных эмоций. Ей в этот вечер вообще было не до гостей.
– С чего бы это? – пробормотала Юля, потыкав Диму в бок. – Любимый! Торжественный ужас в честь Первомая завершен.
– Почему ужас? – впервые за вечер заинтересовался муж.
– Если бы ты не отключал за столом слух, ты бы таких глупых вопросов не задавал. И вообще, будь ближе к реальности, а то ты меня пугаешь. Зачем ты сообщил племяннице, что мы не умеем делать детей?
– Я? – удивился супруг. – Когда?
– Неужели? – воскликнула Елена. В ее голосе прозвучало ехидство. Хоть чему-то порадоваться в праздничный вечер!
– Я вас боюсь, – захихикала Юля. – У вас это семейное. Одна бабушка в курсе. Кому интересно, спросите у бабули. Не хочу показаться необъективной. Ну, что, убираем со стола или будем доедать?
– Давайте посидим, – устало предложила вернувшаяся Евгения Михайловна. – Как-то нелепо все прошло. Перед людьми неудобно. Да Света эта еще. Понесет теперь сплетни по поселку.
– Вы посидите, а я со стола уберу, – предложила Юлька.
Никто не возражал. Конечно, если и сидеть вечерком, то своей семьей. А Юля к «своим» не относилась. Правда, Альбину, уже было открывшую рот, чтобы сказать очередную гадость, бабушка ошпарила таким взглядом, что девица быстро сникла и с кислым видом уставилась в окно.
«И то хорошо, – удовлетворенно констатировала Юлька. – А утром уедем. Пусть они тут траур по своему безвременно смывшемуся Косте без нас носят!»
Уехать тихо не удалось. Утром нарисовался сильно помятый, но довольный, как нагулявшийся кот, Константин. Лена, долго настраивавшаяся на нежную встречу, не выдержала и сорвалась. В результате чего супруги орали на весь дом и даже чем-то кидались. Юлька с Димой затаились в своей комнате и боялись выйти.
– Если мы сейчас попремся с сумками, то будем выглядеть как крысы, бегущие с тонущего корабля, – патетически заявил Митя и уселся играть в шахматы.
Юльке заняться было совершенно нечем. От скуки она начала прислушиваться, ловя отдельные вскрики про какую-то секретаршу, загубленную молодость и потерянные годы. Ничего оригинального – стандартный набор. Если бы Юлька оказалась на месте Кости, она бы хлопнула дверью и уехала. Потому что даже если человек виноват, то такой безобразный ор уравнивает его в правах с обиженным.