Разумовский, самый большой противник Лестока, оказался тем человеком, кто теперь настраивал императрицу проявить мягкость. Он высказал предположение, что те бумаги, которыми можно было бы неопровержимо доказать его государственную измену, шведский посланник Вольфеншерна, по-видимому, увез с собою в Стокгольм, и посоветовал ограничиться тем, что этот опасный интриган нынче разоблачен и навсегда обезврежен.
Таким образом был, наконец, вынесен приговор, согласно которому имущество Лестока подлежало конфискации, а сам он, публично высеченный кнутом, ссылался в Великий Устюг в Архангельской губернии, куда за ним последовала и супруга.
Так честолюбивый лекарь на себе испытал ту участь, которую в свое время уготовил Лапухиным и замышлял Бестужеву.
7
Мир наизнанку
Царица заперлась в кабинете со своей фавориткой, графиней Шуваловой. Похоже, шло очень серьезное и важное совещание, ибо как очаровательно и свежо ни выглядела Елизавета в обвитом белыми кружевами домашнем халате из розового шелка в духе полотен Ватто, все же светлую гармоничность ее лица несколько нарушали морщинки глубокого размышления, а ее обычно такие живые глаза то и дело сосредоточенно и огорченно смотрели в паркет.
– Тебе ничего не приходит в голову, Лидвина? – заговорила монархиня, прервав затянувшуюся паузу.
– Ничего, ваше величество, – ответила графиня.
– Абсолютно ничего?
– Абсолютно ничего.
– Ты, видно, не очень стараешься, – рассердилась царица.
– Ах! У меня уже голова раскалывается от всех этих размышлений и раздумий, – быстро возразила фаворитка, – и все напрасно. Мы перебрали уже весь реестр удовольствий, и я не думаю, что в этом огромном мире есть еще что-то для меня новое.
– У меня та же картина, – вздохнула Елизавета, – мне также ничего не приходит на ум и я многое отдала бы сейчас за оригинальную мысль; если дело пойдет так и дальше, мы, того гляди, помрем от скуки и меланхолии.
– А как ваше величество посмотрит на то, – внезапно предложила графиня, – если мы еще кого-нибудь привлечем к совещанию.
– Да кого же тут привлечешь? Разумовский слишком серьезен, чтобы придавать значение увеселениям нашего двора, твой муж стал слишком тяжелым на подъем, Воронцов занят только политикой...
– Нет, никто из них, разумеется, не подходит, – оживленно затараторила маленькая графиня, – это должен быть молодой человек, смышленый и остроумный, он должен быть не из нашего придворного круга, ибо все наши господа в том, что касается выдумок, совершенно исчерпали себя, либо с малолетства были слишком трезвы и тупы, чтобы изобрести что-то стоящее. Как вы полагаете, а не пригласить ли нам Волкова?
– Великолепная идея, – воскликнула Елизавета, радостно захлопав в ладоши. – Да, Волков поможет нам выпутаться из безвыходной ситуации, пусть тотчас же пошлют за ним, он должен быть здесь немедленно.
Графиня поспешила отправить придворного лакея с каретой, которому было поручено доставить молодого актера в императорский дворец. Две дамы между тем оставили все попытки выдумать развлечения для двора и играли в домино, пока не доложили о прибытии Волкова.
– Пусть войдет, – распорядилась Елизавета.
Дежурный камергер отворил двери и ожидаемый визитер вошел в кабинет. Такой уверенный и смелый на сцене, такой элегантный в общении в придворном кругу, куда был привлечен, сейчас, когда он впервые вступил в апартаменты богоподобной женщины, которой он поклонялся и которая одновременно была его неограниченной владычицей, молодой актер оказался крайне смущенным, даже неуклюжим, и отвечал на вопросы обеих дам с тем заиканием, которое у обычно столь красноречивого человека производило неподражаемо комичный эффект. В конце концов императрица громко расхохоталась ему прямо в лицо, а графиня безжалостно над ним подшутила, и все это лишь затем, чтобы привести его в еще большее замешательство.
Волков стоял посреди кабинета как провинившийся мальчик, в смертельном страхе вместо платка вытирал лоб старой театральной программой и только тогда уселся, когда язвительная фаворитка царицы энергично втолкнула его в кресло.
– Эдак мы вперед никогда не продвинемся, – наконец сказала Елизавета, – стало быть, к делу...
– Да, к делу, – механически аукнулся Волков, который уже не соображал, что говорит.
Обе дамы снова звонко расхохотались.
– Мы пригласили вас, дорогой Волков...
Волков залился румянцем.
– Чтобы посоветоваться с вами в одном важном вопросе, – продолжала Елизавета.