Присутствующие на балу господа и дамы со своей стороны сделали все, чтобы это причудливо-красочное убранство зала как можно больше соответствовало их переодеваниям; тут можно было увидеть симпатичную женщину в костюме камчадала на нартах, запряженных вместо собак мужчинами, которые бежали на четвереньках, несколько истинно русских кормилиц мужского пола со всевозможными гротескными детьми-уродцами на руках, мужчин в облике цветочниц, слегка прикрытых тряпицами танцовщиц, одалисок и дам рококо под руку с женщинами-гусарами, аббатами, докторами и судебной палаты чиновниками.
Но все же самым великолепным явлением была царица, безупречно стройная фигура которой в одновременно роскошном и изящном костюме польского шляхтича той эпохи представала в исключительно выгодном свете. На ней были высокие сапоги из бархата вишневого цвета, тесно облегающие белые панталоны для верховой езды, короткая бархатная курточка цвета шери, отороченная горностаем и обильно забранная золотым позументом, тарака[106] из такого же бархата и меха с высоким плюмажем из перьев цапли, прикрепленным алмазной брошью, и кривая карабела[107] в алых бархатных ножнах, эфес которой украшал крупный бриллиант невообразимой стоимости.
Давно уже высокопоставленную женщину не видели такой веселой как в этот вечер, лишь на одно мгновение омрачилось ее прелестное чело, когда ей передали, что граф Алексей Разумовский не будет на балу и просит его извинить. На вопрос о действительной причине его отсутствия его брат Кирилл, костюм итальянской примадонны которого производил неотразимо комичное впечатление, ответил:
– Вы же знаете, ваше величество, как серьезно мыслит и чувствует Алексей, я полагаю, что ему прежде всего неприятно показаться смешным в женском наряде.
– Он прав, – согласилась теперь императрица после короткого раздумья, – такого рода фарсы не для него.
После этого она заняла пост у главного входа и устроила смотр пестрой маскарадной толпе. Прежде других ее внимание привлекло женское домино, с ног до головы одетое в розовый шелк и с черной бархатной маской на лице. Его походка и жесты возбудили у нее подозрение, что под ним скрывается не мужчина, а самая настоящая дама. Она быстро подошла к этому персонажу и взяла его руку, та тоже оказалась поразительно маленькой и странно затрепетала в ее руке.
Тогда царица, в совершенстве подражая манерам галантного кавалера эпохи рококо, принялась ухаживать за подозрительным домино, уверенно подхватила его под руку и, словно бы невзначай, увлекла прочь от праздничной суеты. Пройдя анфиладой небольших прилегающих залов, она привела его в роскошно декорированные цветами покои, посередине которых плескался фонтан.
– О! Как здесь чудесно свежо и прохладно, – прошептало розовое домино, опускаясь на мягкие подушки кресла, стоявшего между апельсиновыми деревьями.
Царица на мгновение остановилась в дверях, чтобы убедиться, что они остались наедине, затем быстро подошла к нему и не без оттенка гнева заявила:
– Вы не мужчина, снимите-ка, пожалуйста, маску!
Розовое домино мигом повиновалось. Прямо-таки потрясенная юношеской красотой его лица, она несколько секунд молча вглядывалась в него и потом воскликнула:
– Кто вы, как осмелились вы вопреки моему приказу?..
– Но ваше величество, неужто вы меня и в самом деле не признаете? – ответил ей хорошо знакомый голос.
– Боже мой... так это вы..?
– Да, Волков, ваше величество.
– Ах! Ну надо же! Вы выглядите так замечательно, просто влюбиться можно, – засмеялась царица. – Хорошо, что вы оказались не настоящей женщиной, иначе мне пришлось бы бороться с новой опасной соперницей, однако сейчас мне в голову пришла ценная идея. Тотчас же покиньте бал, чтобы ни одна душа вас не видела. У меня в отношении вас возникли кое-какие намерения. Мы еще продолжим сегодняшнюю игру.
– В мир наизнанку?
– Да, в мир наизнанку.