Следствие по данному уголовному делу вел Трубецкой, непримиримый противник бывших государственных деятелей, которые в апогее своего могущества не раз из высокомерия наносили ему обиды.
Остерману было предложено ответить по восемнадцати пунктам. Его обвиняли в том, что после смерти Петра Второго он коварными интригами оттеснил с помощью Сената легитимную престолонаследницу великую княжну Елизавету и привел к власти неспособную герцогиню Курляндскую, Анну Ивановну, свою ученицу, чтобы под ее прикрытием иметь возможность управлять государством по личному усмотрению; что в последний год ее царствования он послужил причиной смертной казни и ссылки Долгоруковых. Ему был брошен упрек в том, что он превратил герцогиню Брауншвейгскую в неограниченную правительницу при малом сыне Иване и в то же самое время вынашивал планы заточить законную императрицу Елизавету в монастырь, а также устранить с дороги юного герцога Голштейнского[60], который после нее обладал наиболее обоснованным правопритязанием на трон. Наконец, он довел до упадка русский флот, чтобы тем самым вынудить Россию искать дружбы с другими морскими державами.
Аналогичные упреки были обрушены на фельдмаршала Миниха. Но его еще более странно обвинили в том, что во время государственного переворота против Бирона солдаты были введены им в заблуждение, поскольку он заморочил им голову уверениями, что речь идет о возведении на престол великой княжны Елизаветы, и таким образом заставил служить своим целям.
Большинство из предъявленных обвинений были недоказуемыми, ибо в самой природе интриг заключается то обстоятельство, что тайные нити их можно обнаружить и ухватить только в исключительно редких случаях.
Когда Миних не признал того факта, что злоупотребил доверием гвардии, ему устроили очную ставку с солдатами Преображенского полка, которые сказали ему в лицо, что он обманул их.
Остерман в свою очередь объяснил, что за все, что с первого и до последнего дня он делал на посту министра, он с чистым сердцем может нести ответственность, поскольку, будучи связанным долгом и присягой правительству, он неизменно жертвовал в интересах последнего всеми прочими соображениями.
Бестужев был не согласен как с процессом в целом, так и с образом действий судебной палаты, в обвиняемых он видел людей, которые, несмотря на ошибки, имели большие заслуги перед Россией, и возмущенно высказывался в том смысле, что большинство членов судебной палаты руководствовались в этом деле только личной местью. Под предлогом недомогания он самоустранился от заседаний и вышло так, что обвиняемые, лишившись своего последнего друга, не только все оказались приговоренными к смертной казни, но сверх того, по настоянию Черкасского и Трубецкого, Остермана должны были заживо колесовать, а Миниха четвертовать.
29 января этот жуткий приговор, который, несмотря на недвусмысленную отмену ею смертной казни, императрица ни секунды не колеблясь утвердила, должен был быть приведен в исполнение. Рано утром приговоренных доставили из цитадели в здание Сената. Около десяти часов траурная процессия пришла в движение. Впереди маршировал солдатский отряд, затем, в оцеплении гренадеров, следовали обреченные на смерть. Остерман, возраст и болезнь которого делали для него невозможным проделать эту дорогу пешком, сидел в простеньких крестьянских санях, запряженных только одной лошаденкой. На нем была старая долгополая шуба на подкладке из красно-бурой лисы, а поверх парика надета черная бархатная шапочка от домашнего костюма. За его санями шли фельдмаршал Миних, вице-канцлер граф Головкин, барон Менгден, обер-гофмаршал Лёвенвольде и статский советник Димиразов. Головкин и Менгден дрожали от стужи и смертельного страха; Миних шагал мужественно и твердо, даже гордо, между солдатами, с которыми непринужденно беседовал. Лёвенвольде, лицо которого выражало глубокую скорбь и опустошенность с трудом превозмогая болезнь, казался таким же невозмутимым и приветливым. Проходя мимо императорского дворца, он увидел в окне царицу, горькая улыбка мелькнула на его бледных губах и он дважды как-то странно кивнул головой.
60
Герцог Голштейнский – имеется в виду сын голштейн-готторпского герцога Карла Фридриха и Анны Петровны, внук Петра I, будущий император Петр Третий (1728–1762).