– Я должна держать себя в руках? – закричала возбужденная до крайности миниатюрная женщина. – Разве я не была тебе верна, разве я не любила тебя всей душой, всем жертвуя ради тебя, жалкий человек, а ты так постыдно бросил меня, чтобы спутаться с этой Елизаветой!
Трепеща всем телом, она так схватила изменника за волосы, что в воздух взметнулись облака пудры, и затем быстро дала ему две увесистые пощечины.
– Мадам! – смущенно пролепетал Павлов.
Бедная ревнивая женщина бросилась на постель и начала громко плакать навзрыд.
– Я пришел, чтобы снова наладить наши отношения, – произнес Павлов, – однако ваше поведение исключает для меня такую возможность.
– Немедленно оставь меня, – закричала госпожа Грюштайн, – я тебя видеть больше не желаю, но ты... ты в связи с этой историей еще обо мне услышишь, жалкий человек! Мерзавец!
Иронически пожав плечами, Павлов покинул плачущую красавицу и через несколько комнат прошел в ту, где время от времени, как он знал, собирались его однополчане и другие недовольные, чтобы обсуждать планы свержения нынешнего правительства. Он стремительно распахнул дверь и воскликнул:
– А вот и я, боевые товарищи и добрые друзья, весь к вашим услугам.
– Павлов!.. Да вот же он!.. Никакой он не предатель!.. – перебивая друг друга закричали вокруг несколько голосов.
– Я так хорошо сыграл свою роль, – продолжал Павлов, – что императрица прониклась ко мне полным доверием. Мне в любой час открыт доступ к ней. Теперь достаточно принять мужественное решение, больше ничего, и мы становимся хозяевами империи.
– Госпожа Грюштайн, – позвал один из присутствующих, – да где же она? Павлов здесь, госпожа Грюштайн!
– Пусть себе выплачется, – улыбнулся Павлов, – она немножко сердится на меня.
Товарищи засмеялись.
– Ну, завтра все опять будет хорошо, – воскликнул строевой подпоручик. – Ведь женские слезы недорого стоят.
– Столько же, сколько и женская благосклонность, – пробормотал Павлов. – Игрушка! Ну надо же! Теперь-то она узнает, что и игрушки бывают опасными.
11
Любовная ночь деспотини
Был вечер, Елизавета, шахиня России, отложила на сегодня все правительственные заботы и разрешила еще более серьезные для кокетливой женщины проблемы нарядов, она разделась и заново оделась уже в шестой раз, и теперь ожидала Павлова, который нынче странным образом заставлял себя ждать. Деспотиня начинала терять терпение, она попросила свою фаворитку, графиню Шувалову, читавшую ей вслух какой-то французский роман, захлопнуть книгу и дернула за колокольчик. Появилась одна из ее придворных дам и получила задание вызвать в будуар Разумовского.
– Оставь меня наедине с ним, Лидвина, – сказала императрица, но когда графиня собралась было удалиться, остановила ее вопросом, – как тебе нравится мой туалет?
– О, ваше величество всегда одевается богато и со вкусом! – промолвило в ответ льстивое существо.
– Но сегодня я хочу выглядеть особенно обольстительно, хочу вызывать бурю восторженных чувств, ты понимаешь? – спросила Елизавета.
– Чтобы достичь этого эффекта, – ответила графиня, – вам можно обойтись вообще без наряда!
– Правда?
Царица подошла к зеркалу.
– Ну, я собою довольна, ты можешь идти, любовь моя.
Фаворитка удалилась. Когда через несколько мгновений в небольшие, наполненные благовониями и с восточной роскошью обставленные покои вошел Разумовский, Елизавета покоилась на пышных подушках турецкого, обтянутого белым атласом дивана, кокетливо опираясь на обнаженную руку, из-под края ее длинного вечернего платья выглядывала ее маленькая ножка в отороченной горностаем домашней туфельке из красного бархата. И возлежа так с небрежной величественностью, когда формы ее не были искажены фижмами и кринолином, в накинутой поверх текучего блеска белоснежного атласного одеяния длиннополой с обилием складок домашней шубке из вишнево-красного бархата, щедро обшитой и подбитой царственным горностаем, когда чудесные глаза ее под напудренными добела волосами казались еще лучистее и выразительнее, она и в самом деле представлялась самой прекрасной женщиной, какую только может нарисовать фантазия.
– Я ожидаю Павлова, – произнесла она с безжалостным равнодушием, – а пока он не появился, я дозволяю тебе помочь мне скоротать время.
– Как мне сделать это, что прикажет моя милостивая госпожа? – ответил Разумовский, совершенно не подавая виду, что его хоть как-то задевает эта ситуация.