— Нет, сынок, я не боялся сборщика налогов и самого шаха не убоялся бы. Я ведь сказал в своих стихах правду. И сказал её для того, чтоб мое слово слышали люди.
— Значит, поэт должен быть таким же храбрым, как аскер?
— Намного храбрей, сынок. Аскеры в одиночку в набеги не ходят, у аскера в бою друзья справа и слева и за спиной свои. У праведного слова — друзей мало. Запомни это.
— Тише! — сказал Абдулла. — Кто-то сюда идет.
Караванщики замерли. Стало слышно, как под ногами у идущих хрустят камешки.
— Их двое, — определил Абдулла.
— Трое, — поправил сына Азади.
Но к костру подошли двое.
— Салам алейкум! — приветствовали пришельцы сидящих у костра.
— Алейкум салам, — ответил за всех Азади. — Садитесь к нашему огоньку.
— Мы пришли к тебе, Гарры-молла, — сказал один, оглядываясь на товарища. Тот сбросил с плеч барана.
— Прими, таксир.
— За что мне такая честь? — удивился Азади.
— За твои правдивые слова о шахе.
— Это какие же слова?
прочитал стихи заговоривший первым.
— Да, гоклены прогнали сборщиков налогов. Слуги Надир-шаха пришли к нам как грабители.
— Мы — племя караманов — последовали вашему примеру, таксир.
— Стоящий во тьме, подойди к огню! — вдруг громко крикнул Азади.
Раздались шаги, и к огню подошел человек в чалме.
— У тебя слух, как у летучей мыши, Азади… Ночь застала меня в горах, а здесь шакалов много. И вдруг вижу — огонь.
— Садись, сейчас будет свежая баранина, — пригласил Азади.
Спутники Азади уже закололи и разделывали барана.
— Меня зовут Нияз Салих, я — дервиш[28] из святого хивинского ордена.
— У нас одни учителя и покровители, — сказал Азади. — Медресе я закончил в Хиве. Расскажи нам, путешествующий по земле, что совершается в мире доброго и злого, великого и низкого.
— Я сообщу вам только одну большую новость, но она стоит тысячи маленьких. Наберите в грудь воздуха сколько можно, чтобы не лишиться чувств от удивления и радости.
— Что же это за новость, способная свалить человека, как удар кулака? — удивился Азади.
Дервиш взял сухую колючку, сунул ее в костер. Колючка вспыхнула светлым огнем. Дервиш поднял руку и держал горящую колючку перед собой до тех пор, пока она не сгорела.
— Вот и все, — сказал Нияз Салих, бросая остатки растения в костер. — Должен вам поведать, что я ходил в город Куча́н, поклониться гробнице святого имама. На этой гробнице лежит ныне коран, который правитель Кучана взял с могилы великого Тимура во время победоносного похода Надир-шаха на Самарканд. Я видел этот коран, курды разорвали книгу на отдельные листы. Листы эти удалось собрать, но многие погибли.
— Известие, конечно, печальное, — сказал кетхуда Буз-лыполат, — но не такое, чтоб терять сознание.
Дервиш улыбнулся.
— Это все присказка. Известно ли моим слушателям, что под городом Кучаном Надир-шах стоял лагерем, собирая войска для нового похода. Все последние походы властелина миров были неудачные. Ему не удалось покорить Дагестан, на обратном пути войско голодало и гибло от мороза. Все ущелье реки Самура было устелено трупами. Надир-шах начал войну против Турции в надежде на большую добычу, но война кончилась ничем. Границы остались прежними, а недовольство возросло. Надир-шах послал войско в Оман, и опять победа не далась ему в руки.
— Все это нам известно, почтенный Нияз Салих! — сказал Бузлыполат.
— Но известно ли вам, о терпеливые мои слушатели, — воскликнул дервиш, — известно ли вам, что афша́рские вожди, а Надир-шах сам из афшаров, вошли в сговор с начальником афганского войска Нур Мухаммедха́ном Гильза́ем и ночью убили спящего Надир-шаха!
Все молча смотрели на угли. Вдруг Абдулла вскочил и кинул в костер охапку сухой травы. И все задвигались, заговорили разом, бросали в костер сухие стебли травы.
— Теперь нам и купцами быть не к чему! — радовался кетхуда Бузлыполат. — Мы ждали мести Надир-шаха за изгнание сборщиков налогов. Решили объехать соседние племена, чтоб объединиться, если Надир-шах пошлет на нас войско.
— Империя кровожадного Надира треснула, — воскликнул Азади, — как трескается сухая земля от зноя! Завтра мы идем в обратный путь. Гокленам предстоит решить, под руку какого хана пойти, с какими народами объединиться.