Сопоставление этих эпизодов в единую последовательность, тем не менее, было весьма случайным и только в мае 1971 года я убедился, что это было справедливым.
В мою «меблированную комнату» в Риме по адресу Виа-дель-Боскетто, 60 (пансион «Conca d'Oro») постучал человек, который представился как Гарсиа Техада и сообщил, что он испанец и занимается в Италии историческими исследованиями наполеоновской эпохи, после чего попросил помочь объяснить несколько вещей, связанных с Польшей. При этом он сказал, что узнал обо мне в редакции ежемесячного журнала История в Милане, куда я отправил статью об отношениях Мюрата с поляками.[4] В основном, его интересовало следующее: пребывание Наполеона в Познани в 1806 году, находящаяся в Шамотулах «Башня Черной Княгини» и… монастырь филлипинов в Гостыне!
Техада что-то недоговаривал, что я быстро почувствовал и сразу заявил, что, либо он расскажет в чем дело, от начала до конца, либо пусть ищет помощи в другом месте. Одновременно я дал ему понять, что если речь идет о какой-то тайной политической игре времен 1806 года, то он попал к нужному человеку, и в доказательство своих слов показал ему свои заметки по исследованиям относительно дела Робо-Реварда (Robeaud-Revard) — «Великий Джокер»[5]. Проблема двойника, а так же имя известного наполеоновского шпиона, бывшего начальника французской контрразведки Шульмайстера, его заинтересовала. Мы договорились.
Во время второго своего визита Техада принес потрепанную кожаную папку («дипломат» эпохи барокко, изготовленный в XVIII веке) с надписью на английском языке «Chess-player 1806» («Шахматист 1806»). Просмотрев ее содержимое[6], я понял, что правильнее было бы перевести это как «Операция «Шахматист» 1806 года». Читая основной документ и видя в нем многочисленные диалоги и даже цитаты из «Гамлета», я поначалу посчитал, будто это литературное произведение. На самом деле, это был отчет об одной из наиболее авантюрных политико-диверсионных акций наполеоновской эпохи, организованной в 1806 году несколькими выдающимися членами оппозиционной, в тот период, партии тори, в такой тайне, что даже лондонская Сикрет Сервис не имела о ней понятия.
Переписывание Мемориала заняло у меня несколько дней. Делал я это в присутствии Техады, который в это же время переписывал фрагменты взятых у меня книг. Когда я закончил, то отметил для него в периодике Польской Академии Наук все, что обнаружил по теме Познани, Шамотул и Гостыня, перевел все это на итальянский язык и дополнил несколькими известными мне подробностями. Все это я отдал ему вместе с несколькими адресами источников, касающихся уже других вопросов, и больше мы не виделись. В испанском посольстве мне сказали, что про Гарсиа Техада они слышат впервые. Итальянские власти дали мне понять, что визы человеку с таким именем не выдавали.
В Мемориале я в третий раз встретился с таинственным орденским братом из Гостыня, которого в письме к д'Антрегю (см. ниже) называют «монахом», а в тексте Мемориала — «монахом Стефаном», «польским монахом» или «священником». Он был одним из главных участников операции «Шахматист», для поляка интересной тем, что решающие ее этапы были разыграны на территории Польши. Для меня как историка она была примечательна еще тем, что все, за исключением одного, организаторы операции и люди, которые имели к ней какое-то отношение, в 1806–1822 годах стали жертвами таинственных смертей, причин которых, несмотря на длительные и основательные исследования я так до конца и не сумел выяснить. Мемориал, с которым я ознакомился в Риме, бросает очень любопытный свет на цепь этих таинственных и неожиданных кончин.
Кто был автором Мемориала и почему он очутился в руках испанца — это я попытаюсь объяснить в конце книги. Основой для нее стали тексты, находившиеся в папке, а так же собственные исследования, дополняющие или разъясняющие некоторые фрагменты, в основном, связанные с тогдашней военной и политической ситуацией, делами Польши, подробностями из сферы военной и гражданской техники, а так же с лицами, о которых идет речь в Мемориале.
Текст, который вы вскоре начнете читать, не является историческим трудом. Но это и не роман. Его можно назвать беллетризированным документальным рассказом о 1806 годе, или, скажем — отталкиваясь от греческого слова, которое означает более широкое раскрытие мысли какого-нибудь текста, описания, обсуждения, переработки — беллетризированным парафразом Мемориала. Беллетризация здесь не исходит из каких-либо иных, кроме конструктивных, побуждений. Соседствующие с взятыми из Мемориала подлинными диалогами, диалоги придуманные (хотя всегда основанные на документальных предпосылках) должны связывать отдельные этапы действия в цепочку там, где в Мемориале не хватает звена, или же там, где его автор оперирует сокращениями, которые были бы непонятны читателю. Такую же роль мостиков, выполняют и некоторые сцены. В целом, это мозаика из исторических камешков и осколков воображения. Их, к счастью, не так уже и много, поскольку весьма прав был Бергсон, когда говорил: «Человечество любит драмы реальные, а не выдуманные». И я считаю, что мозаика, сложенная мною, чтобы удовлетворить собственную увлеченность Ампиром и собственный кошелек (хотя, говоря по правде, не могу поклясться, что последовательность не была обратной) заинтересует и вас.
4
Публикация эта была помещена в декабрьском (168) номере за 1971 год под названием
5
Имеется в виду таинственная смерть двойника императора в 1823 году в Шенбрунне и тайная бонапартистская организация, пытавшаяся в период Реставрации освободить вначале Наполеона, а потом и Орленка. Все свои исследования я свел в главе
6
Содержимое представляло собой несколько писем, которые я цитирую в тексте книги и 143-страничный манускрипт на английском языке под названием