Через несколько минут они уже шли рядом по еще дремлющим, но уже светлеющим улицам. Внезапно худой остановился и обратился к шотландцу.
— Отче, но ведь церковь та не святому Патрику посвящена была! Скажите, что это за экспедиция, может это…
Монах же, почувствовав нотку сомнения и беспокойства, обнял его рукой и, потянув за собой, успокоил:
— Обо всем узнаешь аккуратненько так, когда прибудем на место. Что же касается святого Патрика, то в силу королевского указа, он уполномочен опекать любую церковь, у которой башня выше ста футов. Ты, сын мой, не беспокойся. Так меня тронуло твое желание исправиться, что, святым Патриком клянусь, да исполнится воля Божья, видно и я отправлюсь, чтобы следить аккуратненько так за ходом покаяния твоего. Вместе отправимся, то есть, я хотел сказать, вместе со святым Патриком.
К шести часам они добрались до дома миссис Джибсон. Им открыл Степлтон. В большой комнате на набитых сеном матрасах лежали избранники Батхерста и немилосердно храпели. Робертсон указал худому одно из двух свободных спальных мест и сказал:
— Поспи хорошенько, братец, ибо ты давненько уже толком не спал.
Сам же отправился в комнату Бенджамена. Он не знал, спит ли их начальник или нет, и что нужно сделать. Постучать? А вдруг тот проснется и станет злиться, что ему перебили сон? Робертсон подошел на цыпочках и приложил ухо к двери. Мертвая тишина. Он нажал на ручку и осторожненько приоткрыл дверь настолько, чтобы в щелку поместился глаз. Он поместился и уткнулся прямиком в нечто круглое, что было отверстием пистолетного ствола.
— А, это ты, Аллан. Что, жить надоело?
— Спасай меня, святой Патрик! — пискнул Робертсон. — Уберите это орудие смерти, сэр! Я только хотел посмотреть…
— Никогда не подходи ко мне украдкой, Аллан, поскольку у крадущегося редко имеются честные намерения. Я же не всегда отличаю друга от врага. Входи.
— Неужели, сэр, вы никогда не спите в такое время?
— Надо было поработать. Присаживайся. А ты что пил, монах? Тянет от тебя!
— Да самую капельку, для разогрева, сэр, утро такое зябкое…
— Я запрещаю тебе выпивать в течение нашей совместной работы. Ни капли, понятно?! А теперь рассказывай. Ты с ним говорил?
— Аккуратненько так переговорил, сэр.
— И что?
Робертсон доложил о встрече со снайпером и закончил:
— Так вот я стал богаче на сотню гиней, сэр, а ваша милость на храброго парня, разве что только несколько умом тронутого, но, думаю, что не головой ему придется добро делать, а ружьем — так тут он аккуратненько и пригодится.
— Когда он появится?
— Он уже здесь, сэр. Я приказал ему чуточку поспать.
— Хорошо. Когда он проснется, приведи его ко мне. Не позднее, чем через три часа… Я доволен тобой, Робертсон, свой экзамен ты сдал.
— Я рад, сэр, а вместе со мной и святой Патрик. Когда я получу экзаменационное свидетельство, сэр?
Впервые Робертсон увидел блеск усмешки в глазах Батхерста, когда тот открыл ящик и вытащил кошелек. После чего подал ему его со словами:
— Ты и сам поспи чуточку, Аллан.
Не прошло и трех часов, как монах влетел в комнату Батхерста в такой спешке, что можно было бы сказать: с всклокоченной лысиной.
— Сэр! — виновато выдавил он из себя, — сэр, братик уходит! Уперся и все! И мы не можем его удержать, ни я, ни святой Патрик, которого позвал я на помощь. Я уже ему еще раз аккуратненько так все объяснил, а он слушать не желает, говорит, будто я его обманул!
— Что же с ним произошло?
— Не знаю, сэр, ничего не понимаю! Хейтер говорит, будто это цыган, что спал рядом с ним, как его там… Парус, Павус… Ну, худой ему аккуратненько так выложил, а тот черный дьявол насмеялся над ним и сказал, что тут никаким покаянием и не пахнет… Святой Патрик, что же делать?
— Заткнись и не трясись будто студень. И приведи ко мне его.
— Кого, сэр? Цыгана?
— Нет, этого парня из церкви.
До девяти оставалось еще несколько минут, когда бывший снайпер с Боу Стрит встал перед столом Бенджамена, обученный по дороге монахом, как следует «аккуратненько» себя вести.
— Имя?
— Ригби. Лоренс Ригби, сэр.
— Ты, кажется, служил в полиции?
— Да, сэр.
— Что делал?
— Стрелял на дальние расстояния, сэр.
— Я нанимаю тебя на несколько недель для того же самого и за деньги, которых ты не заработал бы и за два десятка лет.
— Меня деньги не интересуют, сэр.
— Что же тебя интересует?
— Я хочу покаяться за совершенное мною убийство.